Сгодня мы выносим на суд читателей новые стихи Марата Шагиева. Судьба этого поэта и прозаика «типична». Ранние публикации в газете «Миасский рабочий» в 70-х годах прошлого столетия. Затем – двадцатилетний перерыв, за время которого им не было напечатано ни строчки. Первая книга вышла в 2001 году. И вот за последние годы появляется сразу несколько новых книг. «Если бы я не издал ее, то она бы «съела» меня», – сказал как-то Марат Шагиев в адрес своей новой книги на вечере, посвященном ее презентации. Надо отметить, что мастерство его заметно растет, а круг литературных интересов ширится. Так что остается пожелать автору новых творческих успехов и книг.

   * * *

   Чрез Вернадского я шел и шел.

   Ме все знакомо на моем маршруте:

   Иженщины, и брошенные елки.

   Мшины едут. Я не представляю,

   Кда поехать можно на машине

   Вселенье горном зимнею порой.

   Гра крутая (верно, от погоды)

   Пребежала, будто бы живая,

   Кда-то дальше, но была-то ближе.

   Ихоть сторонник зимнего экстрима,

   Ихоть люблю порой экстримить сам,

   Яне пошел на лыжах: очень нужно

   Влесу гоняться за живой горой.

   * * *

   Лг на асфальт высокий первый снег,

   Кк будто сверху ворсистый мягкий

   Квер в огромном зале постелили;

   Иквартиранты ожили. Еще бы!..

   Вдь ураган и дождь московский

   не угрожают больше стороне.

   Гра с аквамариновым прикидом

   Вселая и пьяная стоит.

   Поснулась городская суета

   Истала, как чумная, суетиться.

   Асфальт весь в наледи. Снег бело-серый.

   Пойти и не упасть – так не бывает.

   Сгодня хмурь – от дури и от лени,

   Ее от возраста. Не знаю больше как.

   Лкует городская ойкумена.

   Хрош январский радостный мороз.

   * * *

   Лс замер до весны в анабиозе.

   Влесу гуляет маленький мороз:

   Мльчишка тоненький, веселый и не страшный.

   О добрый. Только лыжами скрипит,

   Кгда они о снег тихонько трутся.

   Н я то помню: в те еще года,

   Кгда деревья были неохватны,

   Врхушками за тучи задевали,

   Сда заглядывал другой мороз,

   Всокий и косматый. Палкой

   Тк страшно о стволы стучал.

   Нчами он еще крепчал, кричал.

   Нверно, старческий носил радикулит,

   Н снег, а кости старика скрипели.

   Птом спадал, плаксивый, недовольный.

   * * *

   Питихшее лесное озерко.

   Внем ширины от силы метров двести

   Д глубины, наверно, метров пять,

   Н жизни всей не хватит

   Дстичь глубин спокойного величья

   Имедленной уральской красоты.

   * * *

   Явидел горы в ярости и в крике,

   А здесь спокойная уральская улыбка.

   Пра вставать. Поднявшиеся сосны

   Нгами длинными, как силуэты цапель,

   Кболотине низинной побрели.

   Лс нехорош – пни, голо, все открыто.

   Визу – невыразительный кустарник.

   Схие сучья, ломкие как выстрел.

   Мх. Камни. Вот и весь пейзаж.

   Н это же родная сторона!..

   * * *

   Шршат на соснах бежевые юбки.

   Березы с тоненькими бигудями,

   Трчащими картинно вразнобой

   Н головах, березовых и светлых.

   Икрасная на лыжах молодуха,

   Рспаренная, будто бы из бани.

   Отянутая гибкая фигурка

   Н белом фоне смотрится эффектно.

   Питягивает взгляд мой, как магнит.

   Мжчины-лыжники бредут за ней

   Грьбой, замерзли, но не обгоняют.

   Исолнца нет, но им не до него.

   * * *

   Тргояк

   Ральность спит, проснулась нереальность.

   Сег повалил, скрыл стороны земли,

   Отавив видимой четвертую едва.

   Н сквозь косые частые пунктиры

   Вднелся все же черный берег с лесом

   Д несколько разбросанных домов.

   Крпичный дом-красавец в окруженье

   Солетних (может, больше) инвалидов.

   Ккое современное уродство!..

   Зесь пальма и бурьян с чертополохом,

   Тм черный «Мерс» и весь в репьях козел.

   А белый с синим лед и бесконечность

   Сперничают с синевой лесов

   Игор. Дыханья не хватает.

   Чго ж здесь нет? Так хочется понять

   Итайну озера, и тайну нашей жизни…

   Продии

   Пгаса бросил под кровать…

   Мжду ними увесистой брюквой слова –

   части русской изысканной речи.

   Инад грядками строчек висит голова –

   для значений частей место встречи.

   Вогороде торчу, плесневеет бахча…

   Уеру, под кроватью доспеют.

   Авторучкой по полю скачу стрекача,

   пусть их, вихри враждебные веют…

   Вадимир Волков.

   Н страницах газетных я дам стрекача,

   По враждебные вихри стрекоча…

   Песневеют мозги, плесневеет бахча.

   Э! Увесистый, русский!.. Так хочу

   По язык про родной рассказать и про мать,

   Пписать, так сказать, попегасить,

   А наутро, пред тем как упасть на кровать,

   Кас родимый с отрыжкой поквасить.

    * * *

   Оузырели мужики от пива,

   Шигачками напругли на жаре.

   Оигой нареченная крапива

   Звяла между кольями в дыре.

   Дмит, не отстает от паровоза

   Н взгорке баня – вот где сущий ад.

   Серлит пчела, ведет себя нервозно

   Иводу из корыта пьет вприпад.

   Взатемке мухи пристают к старухе.

   Кторая забыла помереть.

   Иречка по камням ползет на брюхе,

   Нглазно обмелевшая на треть.

   Срдела вишня, навалясь на прясло.

   Тмпературит градусник…Со сна

   Да воробья подняли пыль напрасно –

   Н небе, кроме солнца, ни пятна.

   Нколай Година.

   Впоселке Первомайском пыль и горе:

   Аж до икоты (или икоты?..)

   Оузырели, сидя на заборе,

   Нглядно опузевшие коты.

   Уяла раньше срока, но красиво,

   Омучив жгучий образ на жаре,

   Оига – «первомайская» крапива.

   Иподелом. Ведь выросла в дыре

   Мж кольев. Рано, рано осмелела.

   Э, ей бы лучше где-то у реки...

   А та – на брюхе. Видно, с опохмела.

   Оигу жаль. Так славно нарекли.

   Пела сверлит, свинья чернее тучи,

   Иобе из корыта пьют вприпад,

   Ирдеют вишни, мухи к ночи круче,

   Крьер, шпигачки, пиво.

   Сщий ад!..

   * * *

   Хрошо в краю родном,

   Пхнет…тем и этим.

   Эим как-то больше днем,

   Нчью – тем, заметим.

   ……………………………………

   Вйдешь в поле – ветерок

   Пзырит рубаху.

   Бросишь в ноги свитерок,

   Уладешь любаху.

   Ели бы не комары,

   Ели бы не мухи…

    Николай Година.

   Н в лесочке, не в саду,

   Взуде, как на плаху,

   Ялюбаху укладу

   Пямо на рубаху.

   Ге-то в поле завалю,

   Н дождавшись ночи…

   Чо ж поделаешь? Люблю.

   Тк люблю – нет мочи.

   Брошу в ноги свитерок,

   Н снижая пыла.

   Впыхнет в сердце костерок.

   Пле – это сила.

   Зесь – любаха, там – пенек.

   Плятся старухи.

   Тлько – запах, запашок

   Д мешают мухи…