Хррисон Форд похож на командира К-19

   К19 – первая атомная ракетоносная подводная лодка. Авария, произошедшая на ней 4 июля 1961 года, потрясла весь Флот. От неполадок в ядерном реакторе пострадал весь личный состав корабля. Восемь человек погибли, спасая жизни других.

   Саршина команды приборов ракетной стрельбой, старший мичман Владимир Кондратов в 1961 году проходил службу на легендарной К-19…

   – На атомную лодку шли целенаправленно. Весь первый экипаж К-19 были добровольцами. Такую комиссию проходили, чтобы на флот попасть – будь здоров. Брали действительно только здоровых. Если есть во рту, к примеру, металлическая фикса – все, не пройдешь. А крови сколько брали! На призывной комиссии у меня берут кровь из вены, чувствую – поплыло все вокруг. Подсунули ватку с нашатырным спиртом, думаю: «Ну, не прошел». Спрашиваю: «Не прошел?», они мне: «Еще как прошел!».

   Пчему на атомную лодку? Интересно было. Молодым же все интересно.

   Американцы сняли фильм о К-19. Правда, в нем немало погрешностей. Но Харрисон Форд, который играет главную роль, похож на настоящего командира.

   Павдиво показали, как русские парни гибли от лучевой болезни. Наш товарищ Боря Корчилов погиб в шестом отсеке, спасая экипаж. Он училище окончил в конце 60-го года, а в 61-м уже погиб.

   А вот отношения в команде, показанные американцами, совершенно возмущают. У нас совсем другие были – теплее, лучше. Какая бы ни была сложная ситуация, командир всегда остается на высоте, не поддается панике, а в фильме он какой-то бешеный. Мы – моряки, даже плюнуть за борт – Боже упаси, а они в фильме голые задние места показывают. Сколько мы с американцами спорили, когда они фильм снимали, но…

   Рсскажу одну историю. К-19, можно сказать, полусырую выпустили в море, торопились. И вот испытания…. Погрузились черт знает на какую глубину: там течет, тут течет… Кто-то с завода, гражданский был, заорал: «Аварийное всплытие!». Вы знаете, что такое аварийное всплытие? Это же страшное дело. Где была моя голова, там ноги оказались, кувыркались по лодке кто во что горазд. В общем, всплыли. Стоим, разглядываем друг друга: у кого синяк, у кого шишка…. Потом шутки пошли: «А этот-то видел, как летел? А тот-то…». В провизионке было 300 бутылок вина… И вот ведь какая удача – только две разбились. А списали-то, конечно, все.

   Якомандиру говорю: «Слушай, бутылки-то списать бы надо», а он мне: «А кто меховые куртки списывает?». Смеху тогда было…

   Овлекающий маневр

   – Я – старший лейтенант, – рассказывает Владимир Савин, – звание, конечно, невысокое, но на флоте два старших – лейтенант и матрос, поэтому мне часто приходилось находиться рядом с командиром.

   Рсскажу случай, который со мной произошел во время службы. Это было 12 апреля 1961 года – в день полета в космос Юрия Гагарина.

   Сужил я на Балтике, на строящейся подводной лодке, командиром которой был Колухин Владимир Константинович. Мы готовились к походу на север, чтобы оттуда идти на Камчатку. Обычный будний день, мы с ним вдвоем в рабочей комнате. Неожиданно заходит толпа офицеров, как потом оказалось – комиссия из главного штаба, проверять готовность лодки. А у командира какие-то «грешки» имелись.

    Он мне шепчет: «Отвлеки их как-нибудь». Я выскочил в коридор, стою и думаю: «Если объявить аварийную тревогу, комиссия подумает, что лодка не готова к переходу. Как отвлечь? Что придумать?» Вдруг слышу из соседней каюты: «Внимание! Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза. Человек в космосе! Советский гражданин Юрий Алексеевич Гагарин в космосе!» Я заскакиваю в каюту, расталкиваю комиссию, в которой одни адмиралы, подбегаю к приемнику, включаю его на полную громкость, а там опять «Внимание! Внимание! Работают все радиостанции…» Начальство забыло о проверке, у приемника столпились и слушают…. В общем, на час – полтора отвлеклись.

   Кмандир, конечно, остался доволен. Все свои дела доделал спокойно. Вот так выручил меня Гагарин.

   П-флотски – режется!

   Эальд Нагрелли, капитан I ранга, флагманский механик третьей флотилии атомных подводных лодок, никогда не мечтал о море, на флот попал совершенно случайно. Но, как говорят моряки, «Море – зараза». Вот и Эвальда Яковлевича затянуло так, что на всю жизнь…

   – Мои родители были людьми сугубо сухопутными, – рассказывает Эвальд Яковлевич, – а я увидел в «Комсомольской правде» объявление о наборе моряков-подводников в Севастопольское училище и решил: «Стану моряком». И стал. После меня пошла династия: сын – капитан II ранга, так же, как и я, на подводных лодках.

   Саж «морской» у меня большой – 33 календарных года, семь лет на подводной лодке К-33, поэтому историй очень много.

   Рсскажу о том, как Леонид Ильич Брежнев приезжал на Северный флот, кажется это было в 1968 году.

   Утроили для него смотр современных кораблей. Наша лодка выполняла показательные стрельбы из-под воды.

   ЯБрежнева с рубки видел, он на причал зашел, ему показали схему и устройство подводной лодки. После смотра – обед. Чем его там угощали, не знаю. Но он сказал: «Что вы мне подаете? Дайте мне макароны «по-флотски». К этому видимо были подготовлены и тут же принесли макароны. Он поел и говорит: «Вкусное блюдо. А кто готовил?». Приводят кока и начальника продовольственной службы флота. Брежнев поблагодарил, все довольные, все нормально. Сидит командующий флотом Лобов – угрюмый такой, злой, из-под стола показывает кулак начальнику продовольственной службы. Тот не понял, в чем дело. Когда уже все разъехались, Лобов вызвал к себе и говорит: «Ты что, не знаешь, как макароны по-флотски готовят? Зачем мясо через мясорубку пропустил, оно же режется!»

   Престарались, в общем.

   Н только трубку курят моряки…

   Мого морских походов было в жизни капитана II ранга Юрия Фомина, но один из них запомнился на всю жизнь.

   – Я застал период службы на подводных лодках конца 80-х – начала 90-х годов, когда они очень активно использовались. Аварийных ситуаций нам как-то удавалось избегать. Запомнились, конечно, встречи после походов – трогательные и приятные. А в принципе, жизнь у моряка – каждый день какой-нибудь новый случай.

   Ме вот что вспоминается. Вы-шли мы на три дня в море. Ну что такое выйти на подводной лодке на три дня в море? Кто-то пачку сигарет взял, кто больше курит – две. Никто и не подозревал, что нам этот выход могут продлить. В общем, получилось, что без суши мы остались на целый месяц. Скурили все, что было на корабле. У нас зона отдыха была, где цветочки росли, там и птички пели, и рыбки в аквариуме плавали. Через месяц оранжереи не стало. Матросы сушили листья и их курили. У коков чай остается, после того как его заварят, и его выкуривали.

   Н всю жизнь урок. После этого, даже если на день в море собирались, как минимум блок сигарет с собой прихватывали.

   Пяжное настроение

   во время учений

   Пмните слова из песни: «Я любимой объяснял, как лебедка тянет трал…»? Мичман Владимир Заводов любимой ничего не объяснял, зато ему объяснили, как нужно вести себя во время боевой готовности № 2. Да кто объяснил! Сам министр обороны. Малиновский!

   – В 1962 году на Тихоокеан-ском флоте, где я служил, проходили крупные учения. Я – молодой матрос, только после учебки, пришел на тральщик. Задача учений была такая: южнее Владивостока на суда загрузили десантников, которых надо было высадить севернее Находки. Мы на тральщике – в конвое. Так как я только что пришел из учебного отряда, меня, на флоте так принято, сделали гарсоном. Готовность номер два, все на боевых постах. А я свои дела сделал: покормил, посуду помыл и думаю: «Пойду, позагораю». Погода отличная стояла. Вижу шлюпка, накрытая чехлом. Разделся, лег на чехол и лежу. В чехле углубление, меня не видно. Мимо корабль идет, курс нам режет и семафорит что-то, семафорит. А сигнальщик с мостика меня увидел и начал сигналить нашему командиру. Смотрю, помощник командира кубарем с мостика скатывается и ко мне. Чуть не избил: «Ах, ты, гад! Быстро вниз!»

   А потом от маршала Советского Союза Малиновского пришло «послание»: «Командиру корабля тральщика. Делаю замечание, за то, что у вас во время боеготовности «два» пляжное настроение среди экипажа».

   Вт она какая, жизнь морская!

   Плная оптимизма и юмора, но не лишенная опасности и героизма. О трудностях наши собеседники умолчали… Не потому, что их не было – понятно, труд моряка нелегок, а потому что не хотели о них говорить. А может это и к лучшему? Ведь праздник все-таки, пусть вспоминается только хорошее!