Вйна. Начало. Тот, кто жив, о ней расскажет…

   Кк небо синее кричало, как мощно наступала тень…

   Иньское утро. Кажется, все, как вчера: то же солнце, то же тепло… Радио. Что-то случилось? Тревожный взгляд, слезы… Беда! Война! К каждому она пришла по разному. У каждого она своя.

   «…А там я, еще живой»

   Нмного осталось на земле таких людей, которые прошли Великую Отечественную от начала до конца и которые могут рассказать о ней, оставив память своим потомкам. Андрей Иванович Колесников пережил все – от первых вражеских выстрелов до взятия Берлина.

   – Война меня застала на западной границе в районе Житомира, там я служил. Первые выстрелы стали слышны в четыре утра 22 июня, а уже в шесть часов мы начали немцам отвечать. О том, что война будет, мы знали намного раньше до ее начала. Но наши руководители, правительство и генеральный штаб, говорили: «А вдруг это провокация?» или «Это разведка боем».

   Пэтому и не подготовились к военным действиям ни морально, ни психологически. Даже вооружены не были толком. У немцев десять танков, а у нас один, у немцев десять самолетов – у нас один, и тот картонный. В таком положении мы начинали воевать. Было даже такое, что с саперными лопатками в бой шли. Врать не буду, было, но не надо верить болтунам, которые говорят, что мы бежали от немцев. Сопротивление шло все время: с одного окружения выскакивали, попадали в другое и опять вели бой.

   М кричали: «Забросаем всех шапками!» и бросали, пока не оказались у ворот Москвы. Если бы не мужество русских людей, если бы ни патриотизм русских воинов, мы бы проиграли эту войну.

   Кгда услышали первые выстрелы, конечно, сначала растерялись… Мы же знали, что не готовы воевать. А потом началось… Бомбежки, убитые, море крови… Тогда-то и узнали, на что способен немец.

   Виюле 1941 года меня ранило, точнее «похоронило» на Воронежском фронте. Сутки лежал в «могиле» – засыпало взрывом бомбы. Когда собирали убитых, увидели, что из-под земли торчат волосы – потянули, а там я, еще живой. Пришел в сознание в госпитале в Чкалове спустя две недели. Вскоре началась страшная Сталинградская битва. Нас выписали из госпиталя недолеченных, неспособных воевать и отправили, на остров Зайчихи. Там сформировали 550-й стрелковый полк, меня назначили старшиной батареи, и так мы держали оборону до 2 февраля, пока не объявили окончание Сталинградской битвы. Потом отправили учиться на офицера в Краснодар, где я встретил свою жену… Воевал на втором Белорусском, затем на первом, дошел до Берлина, но Рейхстаг не брал.

   Пиходит ко мне утром 2 мая старшина Садовников. Мы уже не воевали, а вели гарнизонную службу и говорит: «Вставай! Там полк уже выставили, а ты спишь. Война кончилась!». Я ему в ответ: «Ну и хрен с ней!». Так и сказал. А потом, конечно, встал. Построили полк, поздравили, но торжества не было особого.

   Ели бы немцы напали на другое государство, оно бы такой натиск не вынесло точно.

   Андрей Иванович имеет 15 медалей, Орден Ленина, Орден Красной Звезды, два Ордена Отечественной войны 2-й степени, медаль «За отвагу» – память о Сталинградской битве.

   Будучи на фронте, на реке Дон он написал свое первое стихотворение, посвященное войне. И пишет их до сих пор, только по-особенному – не записывая в тетрадь, а храня их все в памяти.

   …Так же, как и воспоминания о фронтовой жизни.

   «…Отодвинем убитого – пьем из озера»

   Тхват Сибагатулин учился в Омском машиностроительном техникуме. Лето еще не успело вступить в свои права, а он с друзьями уже открыл купальный сезон. И простудился…

   – На мое счастье, – говорит Тухват Мухамедович. – Это был конец мая 1941 года. Меня положили в больницу и признали воспаление легких, а потом обнаружили воспаление почек. О начале войны передали по радио. В 8 часов утра 22 июня все уже знали – немцы напали на нашу страну. Мы думали, война продлится недолго и будет идти на территории противника, а получилось иначе.

   Полежал я в больнице до 23 июня. Прихожу в общежитие – повестка. Явился в военкомат, дали мне отсрочку на 3 месяца без выезда из города. Срок прошел, опять вызывают. Тут директор техникума вмешался, говорит, мол, последний курс, дайте доучиться – опять получил отсрочку.

    И забрали меня в армию только в марте 1942 года. Утром получил повестку, а вечером уже отправка. Зачислили в школу разведчиков в Красноуфимске, был в ней недолго. В мае по тревоге поднимают и отправляют на фронт. В Саратовской области сформировалась наша 221-я дивизия, назначили меня помощником командира взвода 75-миллиметровой батареи и отправили к Сталинграду.

   Смой тяжелой была Сталинградская битва: три дня не видели еды и питья…Отодвинем убитого и пьем из озера через гимнастерку. 21 сентября ранило. Ладно, что каска была, так бы убило. Вытащили с поля боя, я без сознания был, и отправили в госпиталь. Из госпиталя написал письмо своему командиру батареи, хотел узнать, кто жив остался. Приходит ответ: «В батарее осталось 23 человека». За Сталинградскую битву наградили медалью «За отвагу».

    В феврале выписали, попал я в другую дивизию – 159-ю стрелковую, в Оренбургскую область. Был командиром противотанковой сорокапятки, вскоре опять ранило, но лечился уже в полевом госпитале. После выписки попал в Смоленск, продвигались мы с боями в сторону Орши. В октябре под Оршей снова ранение и госпиталь. После оказался в Туле. Я уже был ветеран, взяли меня наводчиком в 81-ю танковую бригаду и в сентябре 1944 года перебросили на фронт в Литву. Наш танк вскоре взорвали, сильно ранило водителя, я его вытаскивал и сам обгорел, опять попал в госпиталь.

   Псле назначили меня командиром отделения разведчиков–мотоциклистов. Дали задание узнать, сколько у немцев танков, и за успешное проведение операции наградили Орденом Красной Звезды. Восточную Пруссию прошел от начала и до конца. Участвовал во взятии Кенигсберга, за что получил Орден Отечественной войны 2-й степени. В дивизии было 12 тысяч человек, когда на фронт поехали, а когда возвращались, осталось тысяча двести.

   25 апреля 1945 года мы закончили вести бои в Восточной Пруссии. А вскоре узнали, что Берлин взяли. По всему фронту гремели салюты. Такое торжество было! День выдался прекрасный, ясный, солнечный. Такая радость только раз в жизни бывает – 4 года воевать и остаться живым. Я постоянно находился на передовой, три раза был ранен, горел… Мне везло. Никогда не чувствовал страха, даже не курил, хотя на своих однополчан смотрел, у них глаза кровью наливались. Так или иначе, все были патриотами, мужественно защищали свою Родину, свою Отчизну и верили в победу.

   «…А потом – пропал без вести»

   Кгда началась Великая Отечественная война, Вере Георгиевне Романовой было 14 лет, но она хорошо помнит этот день:

   – Папка радио купил. Оно у нас всегда в переднем углу висело, по нему и услышали о начале войны. Маминого брата на фронт забирали, он к нам пришел прощаться, да не успел уехать, папка умер.

    Мы же от войны далеко были, потому все понаслышке о ней узнавали. А ощутили ее только тогда, когда стали эвакуированные к нам в город приезжать. У нас в старой части дом был двухэтажный – комната, спаленка и кухня, так нас сразу всех потеснили. Мы на полатях спали. Полати большие были. Дом-то еще мамин дедушка строил, он плотником был, вот и построил их. Потом нас стали заставлять свет гасить, окна заклеивать… Трудно было, особенно эвакуированным сложно жилось.

   В1942 году устоилась работать на автомобильный завод курьером в железнодорожный цех, школу бросила, надо же было кормиться. Проработала полтора года, перевелась в металлургическую лабораторию. Потом учиться пошла, вечернюю школу закончила, техникум. В общей сложности проработала на заводе 60 лет. В тылу трудилась, а вот на фронте не довелось побывать.

   Брат мамин под Сталинград попал, а потом бумага пришла – «Пропал без вести». У меня два дяди погибли, оба в разведке были, а брат родной вернулся раненый.

   «…Они наши тарелки облизывали»

   Алексея Ивановича Степанова война застала дома, в Миассе, на Мелентьевке.

   – Точно помню, что был выходной, – рассказывает Алексей Иванович, – в городском саду, как обычно в такие дни, шло масовое гулянье: пели, плясали, играл духовой оркестр, в котором я тоже принимал участие. Словом, люди отдыхали. С утра все было спокойно, а к обеду узнали – началась война. Тогда люди призывного возраста отправились на фронт, матери заплакали, а мы – молодые, мне было 16 лет, пошли работать, бросив школу.

   Т, что в стране идет война, стало сразу ощущаться, несмотря на то, что здесь был глубокий тыл. Людей забирали на войну, карточки ввели, плохо с продовольствием было… Потом эвакуированные стали приезжать. Вот уж кому поистине досталось – ночевать многим из них негде было, так они где работали, там и спали, питались совсем плохо – мы пообедаем в столовой, а они наши тарелки облизывают…

   Н несмотря на все тяготы, народ был очень патриотически настроен. Не знаю, как взрослые, а мы, молодежь, думали: «Да что эти немцы! Нас там не хватает, ух, мы бы им показали!» Мы же воспитывались в патриотическом духе, считая нашу армию непобедимой. Никто и не подозревал, что война продлится так долго – нас же уверяли, что через месяц от немцев ничего не останется. А получилось так, что они дошли до самой Москвы.

   Вдекабре 1942 года меня призвали в армию – в Челябинск, в снайперскую школу. А на фронт попал только в июне 1944-го и пробыл там семь месяцев, но этого хватило с лихвой. Участвовал в операции «Багратион». Первый бой был – форсирование Западной Двины, за который я получил Орден Славы 3-й степени. Вскоре меня ранило. Хотя ранение было легкое, все же отправили в госпиталь. После выписки попал в свой же полк, только уже в полковую разведку, где и прослужил еще шесть месяцев. Много пленных брали, один раз попался обер-лейтенант. За него мне еще один Орден Славы дали – 2-й степени. А потом мой командир на мине подорвался, и я его через минное поле на себе тащил, после чего представили меня к Славе 1-й степени. Через месяц сам наступил на немецкую мину, и на этом моя фронтовая жизнь закончилась. 9 мая встретил в госпитале, в Пермской области. В этот день нам выдали по 100 граммов померанцевой водки, обед получше был. …Радостным был день.

   65 лет назад, 22 июня, началась великая Отечественная война. Для них это было как будто вчера, для нас же – это история…