Млиционер-кинолог роты ОВО при УВД г. Миасса, старшина милиции Антон Дедов занял второе место в соревнованиях специалистов-кинологов органов внутренних дел Челябинской области.

   – Могли бы и первое взять, – рассуждает Антон, – если бы не моя оплошность: в тот момент, когда подавал команду Максу, сзади проезжал КамАЗ, собака отвлеклась и не сразу отреагировала.

   Нмецкая овчарка Макс (настоящая кличка Макдауэлл) – третья по счету собака у Антона Дедова. Привезли его три с половиной года назад из Санкт-Петербурга трехмесячным. Сегодня Макс – здоровый пес весом в 35 килограммов, преданный своему хозяину до кончика хвоста.

   Рбота с собакой строится на максимальном контакте с хозяином, потому, наверное, и живет овчарка в семье Антона – обоим спокойнее и удобнее, когда вместе.

   – Заниматься по-настоящему стали, когда Максу исполнился год. Сначала – общий курс, апортировка, потом стали играть в «тянучки», «кусачки»… У каждой собаки, как и у человека, должен быть стимул. Мы получаем либо зарплату, либо похвалу и дружеское похлопывание по плечу. Так и пес: для одного лучшее поощрение – лакомство, для другого – игра с хозяином или просто с любимой игрушкой. Игровую методику считаю самой удачной.

   Мкс – собака общерозыскная. В это понятие входят следовая работа, выборка вещи, выборка человека по запаху, обыск местности. Для выработки любого навыка требуется около трех месяцев. С Максом общий курс растянулся надолго – хозяину не хотелось «давить» на собаку.

   Впрошлом году Антон с Максом были третьими в области, нынче поднялись на ступеньку выше. А как вообще проходят соревнования служебных собак?

   – В первый день – общий курс дрессировки и выборка вещи, потом – следовая работа, еще через день – выборка человека и задержание. Макс, в принципе, молодец, на соперников своих внимания не обращает, но нервничает, если я нахожусь не в поле его зрения. Один из этапов соревнований проводится так. Выходит помощник в спецкостюме, секунд 5–10 стоит, потом начинает убегать. Собака задерживает его. В это время второй помощник нападает на кинолога, который приказывает собаке отпустить убегавшего, та отпускает и, услышав следующую команду («Ко мне!»), бежит к попавшему в беду хозяину. «Второй» разворачивается и нападает на собаку, которая должна самостоятельно сделать хватку за руку. Рука, точнее, локоть – самый оптимальный вариант: если преступника ухватить за локоть, он выронит оружие от болевого шока.

   Рбота у Макса, в основном, ночная – кто ж виноват, что преступники предпочитают вершить свое черное дело в темное время суток? Так что спишь ты сладким собачьим сном или пока еще бодрствуешь, вставай, лезь в милицейскую машину и принимайся за работу, которую без тебя людям не сделать.

   – Специфика нашей работы такова: мы должны прибыть на место как можно раньше, пока след не затоптан, – объясняет Антон. – Нас же, чаще всего, привозят поздно, потому и отношение к розыскным собакам негативное, не надеются на них особо. Не все понимают, в каких сложных условиях приходится работать собаке. Концентрация запахов очень индивидуальна и зависит от погоды, атмосферного давления, от изометрии… Даже от характера движения преступника!

   Вообще работа по следу в городских условиях – одна из тяжелейших. В идеале собака может учуять в литре чистого воздуха одну запаховую молекулу. И лучше, если она пронюхивает запах не поверхностно, а через мозг, интенсивно. Тогда происходит максимальная концентрация на этом запахе. Собакам, которых готовят к розыску наркотических и взрывчатых веществ, гораздо легче работать: чем дольше лежит на одном месте вещество, тем обширнее вокруг него запаховая зона. Стоит только захватить ее краем носа – и вот уже наркотик найден. А запах человека очень индивидуален. Трудно сказать, сколько компонентов может в нем содержаться! Даже два близнеца пахнут совершенно по-разному. Так что чем меньше промежуток между совершением преступления и прибытием собаки, тем больше вероятность, что вор будет найден.

   – Нет плохих собак, – утверждает Антон, поглядывая на спокойно лежащего Макса. – Есть плохие дрессировщики, которые не могут найти к собаке правильный подход. Мы ведь тоже своего рода психологи… Уверен: Макс никогда ни на кого не бросится просто так. Для этого нужно создать давление на него… Макс! (Антон резко взмахивает кулаком, собака вскакивает на ноги и лает). Это не агрессия, нет. Он просто обозначил: «Вижу, понимаю, готов!». Если же так проделает кто-то другой. Макс попытается его схватить. Хотите, продемонстрируем наши розыскные способности?

   Входим на улицу… Достаю из сумочки носовой платок и под проливным дождем бегу среди деревьев. Стараюсь запутать следы: то прохожу по асфальту, то петляю между кустов, то задерживаюсь под деревом… В конце концов, решаю: хватит! – и возвращаюсь. Антон зовет Макса, которому, кажется, дождь нисколько не мешает получать радость от прогулки, и коротко командует: «Нюхай, Макс!». Пес обнюхивает мою руку долго и вдумчиво. «Ищи!» – и собака рванулась с места. Стоим под козырьком подъезда и наблюдаем. Вот она бежит по дорожке («Правильно. Макс, молодец!», сворачивает на газон, носится среди мокрых кустов, замирает около деревьев… Становится стыдно: и так условия экстремальные, зачем я еще и следы путала?

   – Ищи, Макс, ищи! – подбадривает собаку Антон. Тот с новой силой рвется на поиски. Вот уже подошел почти вплотную к дереву, под которым спрятан мой платок, сейчас-сейчас… Но – нет! Пес уходит в сторону, кружит у кустов, возвращается на дорожку, где запах, должно быть, сильнее, чем на мокрой траве… Наконец-то! Макс нашел «потерю» и уселся рядом с ней.

   – Почему он не лает и не несет вам свою находку? – недоумеваем мы.

   – Это зависит от тренировки, – отвечает Антон. – Собака может обозначить окончание поиска разными способами, в том числе, лаем. А Макс приучен так – садится и смотрит на меня: «Задание выполнено, поиск окончен!».

   – И что теперь?

   – А теперь – заслуженная награда!

   ИАнтон протягивает Максу «кусачку», плетеную палку, в которую тот вцепляется мертвой хваткой, а хозяин крутит довольного пса вокруг себя. Эдакая карусель по-собачьи!