Псвящается послевоенному Времени

   Эти карманные часы я достаю из потускневшей коробочки очень редко. Только тогда, когда в душе отчего-то становится грустно, когда вдруг хочется оказаться ростом чуть выше стола, когда в памяти возникает детство, когда до слез хочется, чтобы отец положил руку на плечо и, наклоняясь, полушепотом, протягивая мне именно эти часы, сказал: «Послушай, как тикают». Но я знаю, что это уже никогда не произойдет, не повторится. Часы остановились почти тридцать пять лет назад. С гор бежали ручьи, был теплый апрельский день. А часы встали. Кончился завод. Пружинка отдала Времени последнее прикосновение отцовских рук.

   Тсклое, зацарапанное, самодельное стекло, под ним циферблат цветом слоновой кости. Цифры большие и, как мне казалось, очень красивые. По ним я учился считать. Уже тогда на хромированном корпусе всюду проглядывали оспинки желтоватого сплава – следы пота и песчинок. На часах нет названия. Просто написано: «2 час. завод» и год – 1938. Если отнять 1906, то можно примерно узнать, когда у отца появились эти часы. Два-три года тикали они в мирное время. Наверно тогда отец, сняв заднюю крышку с часов, мелко выцарапал на ней иглой: «Урал, г. Миасс», свою фамилию и инициалы. А может, эта надпись появилась в первые дни войны.

   Оец часы очень берег. Всю войну он прошел с ними. Быть может, в определенный час он доставал их не только, чтобы покрутить колесико и завести на следующие сутки, но и вспомнить Урал. Отец не раз называл часы своим талисманом. Часы отмеряли войну год за годом, отступления и наступления, месяцы в окружении, часы прорыва и дни выхода из него, начало артподготовки и тишину после боя. С войны отец вернулся не имея ранений, но был на фронте тяжело контужен. Только судьбе известно, талисман ли сберег его. По выходным он иногда надевал пиджак с орденом Красной Звезды и прикреплял к брюкам на тоненький ремешок карманные часы. Про эти часы я многое не знаю. Да и знать мне не все дано. Личное отца, оно ушло вместе с ним.

   Гды стерли боль. Без отца прожито в два раза больше, чем вместе. Но вот опять отчего-то неудержимо хочется подержать в руках Время. Достаю коробочку, часы. Они стоят. Стрелки, как крылья, в разные стороны. Секундную будто кто-то специально выставил на ноль, на начало отсчета. На ладони ощущаю вес часов и Времени. Кажется, что корпус карманных часов до сих пор хранит тепло отца. Странное чувство. Часы такие же, как в детской памяти, только не тикают. Медленно начинаю вращать колесико, взад-вперед, туда-сюда. Пощелкивает внутри часов собачка, чувствую, как напрягается пружинка. Как бы ее не сорвать. Только разжал пальцы, а часы тик-так, тик-так. Встрепенулась, ожила секундная стрелка и айда догонять Время. Закрыл глаза, поднес часы к уху, как в детстве. Тикают четко, но где-то там, в голове. Даже голос отца вдруг почудился: «Хочешь, я расскажу тебе про часы забавную историю».

   – И про войну? – так же полушепотом спросил я.

   – Нет, это случилось уже после. Ты был тогда совсем маленький. Эти часы у меня украли.

   – Вот, вот эти?

   – Да, вот эти.

   – Но они же тикают мне в ухо.

   – А ты держи часы у левого уха, а правым послушай, что я тебе расскажу.

    Был выходной, пошли мы на базар. На базаре тогда народу было много. К воскресенью товару всякого из деревень понавезли. При входе – коровы, телята, лошади, телеги, на телегах куры, гуси, овечки рядом. Городские меж рядов одеждой всякой торгуют. Трофейного барахла кое-кто с фронта много урвал. Теткам платья разные предлагают. Мужики, те больше инструмент подыскивают. За войну жилье без пригляда сильно пообветшало. Накупили мы всякого разного для дома, для хозяйства. В обеих руках по авоське, еле протолкались с базара. Иду домой, а в голове мысль как увязла, сколько ж время, который час. До моста дошли, да что ты будешь делать, дай, думаю, поставлю авоськи на лавочку, взгляну на часы. Раз за ремешок, а часов-то… нет. На ремешке срез свежий. Бритвой чирикнули. Стой, говорю, мать, я сейчас, только найду часы. А она вдогонку: «Какой дурак будет тебя ждать с твоими часами, на том на базаре».

   П базару шнырял часа три. Все пивные у базара обошел, ряды с разной мелочью по несколько раз, знакомых мужиков расспрашивал. Все без толку, нет часов.

   Вйну прошел с теми часами, в снегах не выронил, в болотах не утопил. По ним домой торопился. И вот, на тебе, свои же земляки фронтовой талисман украли. Такая память была! Всю неделю на работу без часов ходил. Работа на ум не шла, будто не часы, а полжизни украли. Все за неделю вспомнил – и довоенную жизнь, и фронт, и бомбежку. Меня тогда метров на десять взрывной волной отбросило, землей накрыло, кровь из ушей.., а часы те, говорят, даже не остановились. Долго не слышал, как тикают, все на секундную стрелку смотрел, бегает ли по кругу. Нет, часы я обязательно найду. Уверенность эта вдруг ниоткуда пришла, как тогда, в первый год войны, когда в окружении были. Прорвемся. Найду я свои часы. Мысль эта всю неделю даже ночью в голове не спала.

   Ввоскресенье чуть свет на базар убежал. Хожу меж рядов, а под кепкой уже свой хронометр тикать начал: часы – найду, часы – найду. К обеду я уже сам как базарный маятник стал. Измаялся, а часов моих никто не продает, в голове никаких мыслей, только часы – найди, часы – найди. Уж сомнения пошли. Разве для того воруют, чтоб на базаре торговать? И верно, что ж это я на этом базаре зациклился! Пивных в те годы по всему городу, на каждом углу. Дай, думаю, от базара в центр пройду. Совсем надежду потерял, а меня словно кто за руку на Спортивную к пивнушке ведет. Зашел, осмотрелся – и тут никто мои часы в руках не держит. С досады взял кружку пива. Два глотка сделал и чуть не выплюнул. Жулики, уже разбавили. Выхожу, а у дверей одноногий на костылях.

   – Слышь, – говорит, – почтенный, купи часы. Недорого отдам.

   Гяжу, а на его ладони – мои полжизни тикают.

   – Откуда у тебя эти часы?

   – Мои, – отвечает.

   – Твои говоришь? А ну, дай посмотреть.

   Рки дрожат от возбуждения. Еле отковырнул заднюю крышку часов, а там «Урал г. Миасс» и инициалы, что я иголкой нацарапал. Затрясло всего. Чувствую, сейчас контузия о себе знать даст.

    Безногий быстро сообразил.

   – Твои? Ну и клади в карман. Да не теряй больше. Надо же, как тебе повезло. Хороший ты, верно, мужик. Пойдем, выпьем за знакомство. Угощаю. И находку твою обмыть полагается.

   Вт так мы с жуликом и просидели остаток дня. Часы обмыли. И не жулик он вовсе оказался. Фронтовик. Ногу в начале войны потерял. Как мои часы у него оказались? Не знаю. Не стал я, сын, про это допытываться. Только уверен – не его рук это дело. Он же на костылях.

   Лшь на мгновение поднес я часы к уху, на мгновение прикрыл глаза. А когда вновь взглянул на часы, самая маленькая стрелка, спрессовав Время больших и малых событий, проскакала всего лишь часть круга. Часы и Время. Четвертое измерение. Загадка жизни.