Этот нарядный резной дом в Дачном поселке мы заприметили давно: всю зиму (и даже еще до зимы) в любую погоду около него копошился хозяин. Невысокий, крепенький, в телогрейке и низко надвинутой на лоб вязаной шапочке, он всегда был занят делом: прибивал, вымерял, олифил, шкурил, строгал... Впрочем, тут мы слегка лукавим: как прибивал, вымерял – видели своими глазами. А вот строгал-шкурил-пилил – это уже сами домыслили по характерному звуку, доносящемуся из-за ворот. И захотелось нам познакомиться с мастером, узнать – кто таков? из каких краев? у кого мастерству обучался?..

   ...Вышедший на стук хозяин представился Василием Яковлевичем, а в ответ на последний наш вопрос лукаво усмехнулся:

   – Как это – у кого? У Петра, конечно.

   – У какого Петра? – растерялись мы.

   – У Петра Первого, он ведь все умел: и пилить, и рубить, и корабли строить, – довольный произведенным эффектом, Василий Яковлевич Иржигитов негромко рассмеялся.

   Зсмеялись и мы – ловко нас провели!

   – Уже третий дом своими руками отделываю, – рассказывает Василий. – Первый в Ключовке был. Тоже узорчатый, прямо загляденье! Второй — на Мелентьевке, и вот уже два года этим занимаюсь. Работы много, да я не тороплюсь – делаю так, чтобы раз и навсегда. Переделывать-то некогда будет, семьдесят мне уже.

   – А по профессии вы кто, к дереву имеете отношение?

   – Не-ет, я всю жизнь с металлом возился

   – Откуда же эта любовь к плотницкой работе?

   – Лес люблю, природу. Я, можно сказать, в лесу вырос. Отца на фронт в 42-м забрали, а мы с матерью и братьями в землянке жили, прямо в лесу. В 48-м мать померла, нас воспитывала тетка: зимой из-под снега колоски выкапывал да кормила.

   – Как дальше складывалась жизнь?

   – Да как у всех: три года в армии, на Дальнем Востоке, ремесленное училище в Пласте. Трактористом в Мирном работал, женился, потом в Миасс с семьей переехали, пошел на автозавод. Из моторного цеха переманили в литейку, оттуда и на пенсию вышел.

   – Никогда не хотелось в квартиру? Предлагали, наверное?

   – Если б захотел, давно бы в квартире жили. Но не хочется. Привык в своем доме. Хозяйка моя, правда, ворчит иногда: пойдем да пойдем в квартиру. Говорю ей – ты иди, я здесь останусь. Не идет без меня. А чего мы там забыли? Дом у нас большой, деревянный, дышится легко. Дверями никто не хлопает. Гараж рядом, огород, петрушка, морковка – все под руками. Газ есть, вода, отопление. Отключат газ – печку сложу.

   – Да кто же вас, мужчин, всему этому учит? Иногда кажется, что вы и рождаетесь с топором в руках...

   Всилий Яковлевич снова смеется:

   – Но вы же тоже умеете детей растить, нянчить. Я вот с ребятишками никогда не возился, все хозяйка – накормит, напоит, в садик уведет. У каждого своя работа. Так Бог распорядился, кому за что отвечать.

   – Вдвоем живете?

   – Сейчас вдвоем. Иногда теряем друг друга, ищем-ищем по комнатам... – шутит словоохотливый хозяин. – А вообще три дочери у меня, у каждой своя жизнь. Младшая (та, что в Челябинске живет) больше всех дом любит: не продавайте, говорит, не разрешаю... Что ж мы тут стоим, проходите во двор, – спохватывается хозяин, широко открывая калитку. – Вот здесь буду веранду ставить для внуков, а пока столярничаю тут.

   Врстак завален досками, частично украшенными резьбой.

   – Зимой не работаете?

   – Как не работаю? Самое мое время. Рассветет – рабочий день начинается. Замерзну – схожу чайку попью. Как стемнеет, иду телевизор смотреть.

   – Так ведь холодно?

   – Почему холодно? Одет хорошо, на месте не стою, все время делом занят.

   – Кому дело передавать собираетесь? Внуки–то имеются?

   – И внуки есть, и внучки, да неинтересно им это все. Заставлять никого не хочу – не по принуждению должно делаться, а от души.

   Водном из двух окон, выходящих во двор, из-за ящиков с рассадой показывается приветливое женское лицо, на нем – неприкрытое любопытство. Хлопнула дверь, и вот уже, не утерпев, на крыльцо вышла хозяйка.

   – Зашли узнать, что за мастер-«золотые руки» тут живет, – торопимся объяснить свое присутствие.

   – Правда что – «мастер»! – женщина улыбается, видно, что похвала ей приятна. – Бракодел он, а не мастер, столько девок наделал!

   Дужно смеемся, громче всех – Василий Яковлевич:

   – А я рад, что у меня три дочки: мои туфли никто не надевает, шапку тоже, мои сто грамм никто не выпьет. А куда молоток положу, так он там и лежит. Нет, я доволен!

   – У нас младшая дочь вместо сына, за любую работу вместе с отцом берется, – хвалится супруга.

   – А вы, наверное, вообще первая помощница?

   – Что вы, – звонко хохочет Зинаида, – у меня своей работы хватает.

   – Вашу рассаду, как и резные наличники мужа, видно издалека, – делаем хозяйке заслуженный комплимент.

   Оа расцветает от нашего неуклюжего комплимента, но по привычке всех российских женщин тут же отнекивается:

   – Не вся нынче хорошая выросла...

   Сразрешения хозяев сунули мы любопытные свои носы и в огород. Несмотря на весеннюю распутицу, там чистенько и прибрано. Легко представить, как хорошо здесь летом, когда все кругом растет, цветет и плодоносит! Огород у четы Иржигитовых – вотчина супруги, но руки Василия всегда готовы прийти на помощь. Теплицу отапливаемую смастерил, дорожки забетонировал, баньку поставил, загон для курочек отладил, лук бутун закрыл... Золото, а не мужик! И где только такие водятся?

   – В своем доме работа всегда есть, и зимой, и летом. Да ежели кто не лентяй, тот и в казенной квартире дело найдет, – рассуждает Василий Яковлевич. – Друзья у меня – больные оба, а сад не хотят бросать, дико сиднем-то сидеть. И мне вот тоже дико: как я свой молоток брошу? Чем займусь?

   Походим в дом. Просторно, светло, чисто, пахнет пирогами. Рассада действительно на диво – крепенькая, коренастая, стоит как солдаты на параде, навытяжку.

   ...Разговор перескакивает с одного на другое: узнаем, что Зинаида после переезда в Миасс работала в деревообрабатывающем цехе («по 50 кубов досок вдвоем с напарницей перетаскивали!»), что деревня приходит в упадок («горько и больно видеть разрушенный комплекс в Мирном – раньше на весь Союз гремели, а теперь один скелет остался»), что на 9 Мая Василий с братьями поедет на Орловщину проведать могилу погибшего отца, что в свое время хозяин увлекался зимней рыбалкой, а теперь «заразился» строительством...

   Постые, хорошие люди. Ни на что, в общем-то, не жалуются: ну, копили деньги на похороны, а появилась возможность газ провести – все накопления и ухнули! Что ж, значит, время помирать еще не пришло.

   – Вы счастливые люди?

   – Я на свою жизнь не обижаюсь! – улыбается Василий, а Зинаида добавляет:

   – Знаете, что главное? Что вместе мы, что дружные. На которых посмотришь – и живут рядом, да не роднятся. А наши-то сестры, братовья, дочки с внуками как съедутся – вот радость-то, вот веселье... Держаться друг за дружку надо – вот и весь секрет!

   – Сколько природа отпустила, столько и проживем. Что успею – сделаю: фронтон резьбой украшу, лавочку у дома поставлю, песочку подсыплю, цветов посадим побольше... – перечисляет Василий.

   А сам оглядывается на палисадник: там, пока еще под снегом, растет маленький дуб, посаженный руками одной из дочерей. И это юное дерево – как символ хорошей, дружной российской семьи, которая при любых невзгодах крепко цепляется за главные человеческие ценности: доброту, щедрость души, трудолюбие, человечность.

   Фто В. СУРОДИНА.