Не знаю, как вам, а вот мне всегда интересно – каким образом люди выбирают себе профессию. Наверное, есть среди нас те, кто готовится к будущей специальности заранее, с детства: штудируют умные книги, исправно посещают кружки, курсы и семинары выбранного профиля... Но, думаю, большинство попадают в институт, как в прорубь ныряют «эх, будь что будет!» А уж потом куда кривая выведет: или полученная профессия сделает тебя счастливейшим из людей, или, еле-еле дотянув до выпуска, ты уйдешь из стен альма-матер не оглядываясь, без сожаления.

   «Романтики оказалось и в самом деле много»

   Псле третьего курса направили нас на производственную практику, причем, можно было самим выбрать место, куда поехать...

   Рмантик по натуре, я вы-брала Становой хребет (район будущего БАМа).

   Рботали «тройками»: геолог, радиометрист (замерял радиоактивные излучения) и маршрутный рабочий (в этой роли выступали мы, студенты). Группа шла в маршрут и брала все необходимое на целый месяц: палатка, чехол от спальника, продукты... Еда постепенно уходила, а ее место занимали камни. И все три человека несли страшно тяжелые рюкзаки. Через месяц возвращались на основную базу, чтобы отдохнуть, вымыться и снова отправиться в путь.

   Уменя в тот год было несколько потрясений, оставшихся в памяти на всю жизнь.

   «Успел поймать меня за ногу...»

   В-первых, я чуть не утонула. Лагерь наш стоял на берегу реки Уркан (приток Зеи). Мы с подружкой приспособились переплывать на другой берег, чтобы поболтать, посекретничать. А еще это был способ ускользнуть от придирок начальника и его жены, заставлявшей нас с утра до вечера заниматься кухней (повара не было, и вся работа по приготовлению пищи и мытью посуды ложилась на нас, студенток). И вот я ринулась в речку и поплыла. На середине реки попала в водоворот, меня понесло как соломинку. Отчаянно заорала: «Мама!..» На счастье, ниже по течению на перекате рыбачил один из наших геологов. Он и успел поймать меня за ногу.

   «Найти – и не сдаваться...»

   А еще было такой случай. Наша «тройка» отправилась на съемку.

    Геолог случайно поранил руку, рана нагноилась, началось заражение крови. И тогда он сказал мне:

   – Ты должна довести маршрут, а я буду выходить к железной дороге, постараюсь добраться до больницы.

   Голог (звали его Игорем) ушел, остались мы в тайге одни 19-летняя девчонка и молодой парень-радиометрист.

   Мршрут довели, благополучно вернулись на базу, и я решила пойти искать Игоря, чтобы убедиться, добрался ли он до основной базы, которая располагалась в Сковородино (это порядка 150-ти километров от нас).

    Распланировала так: дневной переход – 50 км, ночевка в избушке телеграфиста, на следующий день – еще 50, снова ночевка, потом полсотни километров до поселка старообрядцев, а уж оттуда на машине до Сковородино.

   Првый переход оказался самым легким. Меня приветливо встретили, накормили, уложили спать. Помню светлый дом, солнышко пробивается в окошко, запах теплого хлеба...

   Н следующий день снова пошла вдоль телеграфной линии, к вечеру добралась до второго дома. Полная противоположность первой моей ночевке: избушка черная, закопченная, хозяин – старый, хмурый дед:

   – Дочка, ты откуда здесь?

   Рссказала, а он:

   – Ты что, с ума сошла? Я всю жизнь живу в тайге и то хожу вдоль линии с ружьем, тут ведь медведи да волки водятся.

   Пдошел к концу третий день, позади остались еще 50 километров. Вышла к поселку старообрядцев. Стучу в надежде, что меня и здесь напоят-накормят. Но дверь так и не открыли.

   ...Есть хочется, а денег нет. Добралась до столовой около трассы, где водителей кормят. В то время хлеб на столах был бесплатным, чай без сахара тоже. Перекусила, спрашиваю:

   – Кто на Сковородино едет?

   Млодой водитель отвечает:

   – Я еду.

   – Возьмете с собой?

   – Ладно, поехали.

   Вт сейчас бы ни в жизнь не поехала, а тогда... Смелая была, безрассудная. Едем, а он и говорит:

   – Смотрю я на тебя и удивляюсь. Вроде бы умная, а на самом-то деле... Подумай сама: никто не знает, вышла ты из леса или нет. Может, тебя медведь по дороге подкараулил? Может, дед убил да закопал? Выброшу тебя из машины и все, никто никогда не найдет.

   Ясразу притихла, слезы закапали...

   – Ну, ладно-ладно, не плачь, я пошутил. Только уж ты никогда больше так не делай.

   ...Нашла Игоря в больнице. Врач сказал: еще день и было бы поздно.

   В медвежьих «объятиях»

   Педдипломная практика проходила в Хабаровском крае, где меня поставили начальником небольшого отряда: четверо рабочих (бывшие заключенные) копали горные выработки, а я документировала и составляла геологическую карту.

   Писковых отрядов было три. Как-то Володя, начальник одного из них, шел со своими рабочими на базу, чтобы передохнуть, закрыть наряды, запастись продуктами, и вдруг на пути — медведица с медвежатами. Рабочие тут же куда-то испарились, а он пятился до тех пор, пока не уперся спиной в сосну. Медведица уже нависла над ним, уже опустила свои огромные лапы на плечи... В этот момент медвежата пропали из поля зрения медведицы и, забыв обо всем, она побежала их искать.

   Пишел Володя в лагерь, на плечах рваные раны, сам в шоковом состоянии. Раны обработали, дали выпить, я пошутила:

   – Что ж ты ее на память не сфотографировал?

   А потом спрашиваю:

   – Какая у тебя последняя мысль была?

   – Знаешь, – отвечает, – единственное, о чем я успел подумать в медвежьих «объятиях»: боже, мне 30 лет, а я так и не женился!..

   «Ребята, я штаны потеряла...»

   Вту практику было и со мной два интересных случая.

    Я с утра объем работы задам, а сама хожу, делаю съемку территории. Стояла жара, внизу гнус, а на хребтик заберешься – там ветерок, комаров нет. Сняла брюки, футболку, работаю и загораю. Хорошо!.. Пора переходить к другому хребтику.. Подумала я... и не стала штаны надевать. В полевую сумку, под карман засунула их, прошла два перевала, а когда присела, чтобы начать описывать «точку», подняла карман сумки, а там штанов не оказалось.

   Да часа занималась поисками, но все безрезультатно. Теперь представьте картинку. Смеркается. Мои рабочие сидят у костра, ждут ужина (обычно я приходила пораньше и готовила еду). И тут появляюсь я, прикрываясь сумкой:

   – Ребята, я штаны потеряла...

   Смое интересное, что у меня даже запасных не было, так как все приходилось тащить на себе, лишних вещей не брали. Мужчины меня в беде, конечно, не оставили, нашли байковые шаровары.

    Расстроенная, легла спать и сквозь сон слышу, как они у костра переговариваются:

   – И часы потеряла со штанами вместе. Жалко девчонку, давайте скинемся и купим ей часы.

   Птом они об этом забыли, конечно, но само намерение...

   «А мы геологи – «высотники»...

   Ворой случай был такой. Отряд, где находился начальник, располагался в семи километрах от нас, через хребет. Если я что-то не знала, не понимала, бегала к нему и спрашивала. Вот как-то потихоньку поднимаюсь на хребет (подъем очень крутой), за спиной рюкзак, молоток – все, как положено. Дышу как загнанная лошадь. И в самый последний миг, когда уже нужно выбираться на площадку, поднимаю глаза – медведь! Стоит он на четвереньках и смотрит на меня. С любопытством, без агрессии. А я смотрю на него. Что делать? Кидаться вниз? Не смогу, потому что очень круто. Делаю шаг в сторону и изо всех сил, не оглядываясь, мчусь по тропке, хотя мне сто раз говорили, что при встрече с медведем надо орать, кричать, шуметь, чтобы он напугался.

    ...Когда пришла в себя, поняла, что сижу на сосне, держусь за ветки на высоте метра три-четыре от земли, а подо мной – абсолютно гладкий ствол. Как я сумела забраться на такую высоту с тяжелым рюкзаком за спиной – до сих пор остается загадкой.

   ...Медведя в округе не наблюдалось. Скорее всего, он тоже испугался и бросился в другую сторону. Спустилась (с большим трудом!), огляделась – вокруг совершенно незнакомое место. Пошла наугад – до-бралась до соседнего лагеря. И Володя, выслушав мой рассказ, ехидно спросил:

   – Чего же ты его не сфотографировала, а?

   ...Медведи вообще очень любопытные. Ночью спим в палатках, слышим грохот. А это медведь пришел, камни бросает и смотрит – как они катятся?..

   От редакции:

    После института Л. Я. Кабанова работала на Алтае, на Дальнем Востоке, после чего вместе с мужем приехала в Миасс, да так и осталась здесь. Должность ученого секретаря со временем стала «тесной» для женщины, привыкшей вносить творческую, изобретательскую жилку во все, чем бы ни занималась. И тогда она защитила кандидатскую диссертацию, возглавила лабораторию по изучению вулканогенно-осадочных формаций, начала преподавать на факультете геологии ЮУрГУ. В настоящее время руководит научными изысканиями молодого аспиранта Владимира Рыбакова, третий год принимает участие в проведении олимпиад юных геологов в городе. А кроме этого проводит необыкновенно интересные беседы об искусстве, о природе, о литературе, о живописи в женском клубе, который организовала 20 лет назад, выступает с лекциями, пишет картины и стихи.

   – Мы не можем жить полноценно, если в нашей жизни отсутствует духовное начало, – считает Лариса Яковлевна.

   Фто В. Суродина.