Жил-был в старгороде мальчишка – вполне обыкновенный, как все. Впрочем, нет, не совсем обыкновенный. Самозабвенно любил музыку. Закончив «музыкалку» по классу аккордеона, вместе с приятелями бегал в горсад, что на берегу пруда, послушать игравший на танцах духовой оркестр. Оркестранты смышленых пацанов заприметили и звали к себе. Но учиться играть на трубе им не хотелось, зато сцена манила с неудержимой силой. С разрешения взрослых музыкантов стали подменять их в перерывах. Гитара, аккордеон, контрабас, ударные – вооруженные этим нехитрым набором инструментов, 15-летние мальчишки умудрялись исполнять современную (по тем временам) музыку – из репертуара «Битлов». Отслужив в армии, заметно повзрослевшие мальчишки – в том числе и наш герой – вернулись в Миасс и вновь объединились в ансамбль. Так любовь к музыке определила выбор профессии.Кто знает, как бы сложилась в дальнейшем судьба этого талантливого музыканта и композитора, автора более сотни эстрадных песен и джазовых композиций, но привела его жизненная путь-дорожка в обитель Божью. Здесь он воссоединился с музыкой более высокого порядка – музыкой колокольного звона. Наш собеседник – звонарь Свято-Троицкого храма Владимир Евстигнеев.

   — Как вы пришли к Богу?

   — Жена ходила в церковь – и мне хотелось. Но почему-то было неловко. А потом Господь помог. В молодости я ломал руку (видите шрам?). Все давно зажило, и вдруг через 25 лет рука сильно заболела и распухла. В травмпункте снимок сделали – перелом. Загипсовали, велели показаться утром врачу. Какой, говорю, перелом?! Тот перелом, говорят, не заживал 25 лет! Мать говорит: «Положи на руку иконку Казанской божьей матери». Ну сделал я, как она велела. Утром просыпаюсь – не болит. Пришел на рентген – нет перелома. Мне так и сказали, что Господь помог, чтобы не метался я. Этот случай и вдохновил в храм прийти.

   — Сразу стали звонарем?

   — Сначала работал в охране. Потом звонарь от нас ушел, а батюшка знал, что я музыкой занимаюсь. Пойдем, говорит, покажу, как звонить. Я попробовал – получилось.

   — Существуют какие-то правила, каноны колокольного звона или каждый звонарь звонит по-своему, как Бог на душу положит?

   — В основе лежит размеренный ритм большого колокола, а на него уже накладывается звучание других, меньших колоколов. Конечно, каждый звонарь придумывает что-то свое, хотя четыре основных звона все-таки есть: благовест, перебор, перезвон и трезвон. Раньше у каждой церкви был свой звон, от других он отличался и количеством задействованных колоколов, и манерой игры, «почерком» звонаря. К нам люди приходят на службу и друг другу говорят: «Сегодня Сережа (или Коля) играет».

   — Как вы звоните – ведь колоколов девять, а рук у вас всего две?

   — Колокола связаны по 2—3 штуки. Я держу в руках по три колокола, да еще на педали у меня два. В большой колокол звонит помощник. Вообще-то каждый колокол должен выходить на пульт. И у нас так будет, когда приедет специалист по подвесу Александр Иконников.

   — Тогда вы и один справитесь?

   — Да, но когда идут большие службы (в них задействованы от шести до десяти колоколов), желательно все же звонить вдвоем.

   — У вас есть ученики?

   — Взял я мальчишечку из воскресной школы. Ему 14 лет, музыкальную школу закончил. Все ему показываю, и он очень хорошо меня понимает. Вместе с ним легко звонить, такое вдохновение чувствуешь, что даже времени не замечаешь. А ведь мы должны звонить семь минут в будние дни и 15 минут – в большие праздники.

   — Всегда звоните одинаково?

   — Я человек глубоко верующий. Звоню – и ко мне благодать идет. А звоны резные. Они приходят сами – Господь дает. Репетировать нам нельзя, поэтому я перекладываю их на ноты, а когда на колокольню поднимаюсь, кладу перед собой. У меня уже девять или десять таких звонов. Людям нравится.

   — Скоро будете звонить в новые колокола. А что можете сказать о старых?

   — Они не все церковные. Александр Иконников предположил, что один колокол с пожарки, другой со станции.

   – И чем же отличается церковный колокол от пожарного или станционного?

   — У церковных звук мягкий и певучий, у остальных – резкий, это просто сигнал о пожаре или об отходе поезда. Певучесть очень важна для колоколов. И певучесть эта настраивается. Видите юбки на колоколах с полосочками? Они сделаны как бы на конус и там есть звуковой пояс. Язык колокола должен бить как раз по звуковому поясу. Мне говорили бабушки, у нас в Миассе был колокол с певучестью четыре минуты. Стукнут раз в большой благовест – в Чебаркуле слышно.

   — У новых какая певучесть?

   — Хорошая должна быть.

   — В Чебаркуле, Кундравах будет слышно?

   — Если тихо, движения транспорта нет – думаю, там будет слышно... Сейчас технология не та, что прежде. Раньше те, кто колокола отливали, готовились к этому по-особому: постились, причащались, молитвы читали.

   — Как вам удается слух сохранить?

   — Специальные наушники надеваем, без них нельзя. Приехали раз из «Миасс-ТВ», хотели на колокольне записать звоны, аппаратуру там поставили. Предлагали им шлемы – отказались, не надо. А как трезвон начался, они уже через секунду — все внизу, на дороге, уши зажали. Здорово по ушам бьет.

   — Сами как считаете, каково значение колокольного звона?

   — Он соединяет церковь с небом.

   Клокола, бывшие когда-то неотъемлемой частью жизни русского народа, возвращаются в Россию.

   «...Внимаю звукам – звона и стиха;

   Вачуют звуки душу, и легка

   Пчалей ноша, и земля – тепла...

   Клокола поют, колокола!»

   Фто В. СУРОДИНА.