Он похож на добродушного Деда Мороза – круглолицый, румяный, с белой бородкой, в глазах – хитринка и неугасающий интерес к жизни. Но он не сказочный, а очень даже реальный. Знакомьтесь: Геннадий Викторович Арцыбасов, врач во втором поколении, стоматолог высшей категории с более чем 30-летним стажем, чьи искусные руки подарили сотням жителей машгородка белозубую улыбку.

   ЛЮБОВЬ И ВОЙНА, РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ

   Вдалеком 41-м, в Бугульме на формировании 426-го санитарного батальона 352-й стрелковой дивизии встретились двое. Он – молодой, красивый, боевой выпускник Ленинградского военно-медицинского училища Виктор Арцыбасов. Она – юная выпускница Ульяновской фельдшерско-акушерской школы Анна Захарова. Они встретились – и война не смогла помешать им полюбить друг друга. Полюбить на всю жизнь. Старшая операционная сестра и старший фельдшер полка, они хотели прошагать через войну вместе, рука в руке, плечо к плечу. Но – не вышло: Анна дошла до Ржева и в 42-м, готовясь стать мамой, демобилизовалась. Виктор прошагал до Кенигсберга.

   29 марта 1945 года дивизии, где он служил, пришлось штурмовать сильно укрепленные вражеские позиции. В бою погибли многие. Еще больше было ранено, всем требовалась неотложная помощь. Перевязочный материал кончился. Пожалев мальчишек-санитаров 1927-го года рождения, только что прибывших на фронт, старший фельдшер сам пополз за бинтами. На обратном пути его тяжело ранило осколком разорвавшегося рядом снаряда. Два дня находился в госпитале, продиктовал письмо жене: не волнуйся, у меня все хорошо, немного поцарапало... А на третий день вслед за письмом полетела в Ульяновскую область страшная весть о его гибели. Немногим более месяца отделяло Виктора от Победы и от долгожданной встречи с любимой.

   А что же Анна? 8 сентября 1942 года она приехала на родину (станция Чуфарово), встала на военный учет, устроилась в местный здравпункт, а на следующее утро врач не нашел на рабочем месте нового фельдшера. Зато в роддоме появился на свет худенький, килограмма на два, но здоровенький малыш. Мама назвала его Геной, сообщила на фронт мужу радостное известие... Но молодому отцу не довелось увидеть сына.

   ТАК ХОТЕЛ ОТЕЦ...

   Мма работала от зари до зари. Гена рос под присмотром бабушки. В семь лет вольная его жизнь кончилась.

   — Ростиком я был невысок, — со смехом вспоминает Геннадий Викторович. – Говорю маме: «Я же маленький еще – может, не пойду в школу?» А мама: «Нет уж, друг мой. Маленький, не маленький, а иди-ка учись!»

   Гннадий закончил десятилетку, Ульяновское техническое училище по специальности «слесарь по ремонту промышленного оборудования», отработал полтора года на заводе, а там и в армию призвали. Служил в ракетных войсках, но профессия была самая что ни на есть мирная – машинист паровых котлов. Командир уговаривал его после армии учиться на энергетика.

   — Я, вроде, и не против был. Но не давала мне покоя одна мысль: в письмах с фронта отец мечтал, что после войны они с мамой получат высшее медицинское образование и сын обязательно пойдет по их стопам, станет врачом. А я, получается, шел наперекор его желанию.

   Вте времена из армии в институт просто так не посылали. Геннадию помог случай:

   — Сентябрь 64-го в Пермской области выдался на редкость холодным. В военном городке было решено включить отопление. Давление воды оказалось настолько высоким, что в квартире командира дивизии выбило заглушку из батареи. Нас срочно вызвали на устранение аварии. Товарищ бросился перекрывать генеральский стояк, а я мигом влетел на третий этаж, где жил комдив с семьей, и вижу: в квартире воды по колено (кипяток!), сам генерал на столе стоит, а жена и две дочери сидят на шифоньере. Сработали мы тогда четко: забили заглушку, вызвали «пожарку» и моментально откачали воду – она даже просочиться на нижний этаж не успела. В благодарность нас наградили внеочередным отпуском. А когда мы отказались (только что вернулись из очередного), направили на курсы подготовки к поступлению в вуз.

   Вкоре в дивизии вышел приказ о направлении на учебу. Геннадий, за полгода до дембеля, легко сдал вступительные экзамены в Волгоградский мединститут на стоматологический факультет, женился, а в августе 70-го, после окончания института, с женой и маленьким сыном приехал работать в Миасс.

   ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ОПЫТА

   — Помню, в октябре меня направили в Челябинск на специализацию по ортопедии, после которой я должен был пройти двухмесячную практику в областной больнице. Но вышло так, что в день, когда я туда явился, заведующий ортопедическим кабинетом уехал в командировку, один из врачей попал в больницу с инфарктом, второй слег с двухсторонней пневмонией. И остался я один на всю область. Теорию знал, а опыта не было никакого. Хорошо, что зубные техники мне помогли: кормили-поили, советы давали – только работай! И я работал. А что было делать? Люди-то из районов приезжали. Пока всех не приму, из клиники не уходил.

   Вавгусте будет 34 года, как живу в Миассе: в декабре 1970 г. открывал зубопротезный кабинет в машгородке, с 1981 по 2003-й заведовал стоматологией.

   Рньше существовала хорошая форма подготовки кадров – интернатура. А сейчас что получается? Мы молодых учим, шлифуем их мастерство, а они – раз! — и ушли к частнику. Несправедливо это: пусть коммерческая организация покупает у нас хорошего врача, ведь в него столько сил вложено. Уходят лучшие – и это обидно.

   Сгодня в поликлинике больше пенсионеров, чем молодежи. Случись что (например, повысят нам пенсию и все мы враз уйдем) – работать будет некому. Молодежь прямо из вуза уходит в коммерцию – в любую, не только в медицинскую. Их можно понять – всем хочется жить, и жить хорошо, в достатке. Но что делать людям с больными зубами, у которых нет денег на частную клинику? Они идут к нам. А ведь и у нас расценки высокие. И не оттого, что мы вот захотели – и подняли цены, а просто материалы постоянно дорожают. Участникам войны положено бесплатное протезирование, а денег на это не выделяется. Кто может – платит сам. А кто не может?.. Раньше съемный протез стоил семь рублей, сейчас – от 1200 до 1600.

   Смые тяжелые были годы – начало 90-х. Нам разрешили частную практику: отрабатывали государственную ставку, как положено, а в оставшееся время вели платный прием. Из заработанных денег оплачивали аренду помещения, материалы, электроэнергию... При этом оставалась довольно приличная сумма. Нашлись в больнице такие, кто позавидовал нам: мы, мол, сидим на окладах, копейки считаем, а стоматологи лопатой деньги гребут. Да не гребли мы, а зарабатывали – своим трудом, своими руками. Кто мешал другим делать то же самое?

   Птом – дефолт. Медсанчасть висела на волоске, нас никто не обеспечивал. Два года работали на сэкономленных средствах. Со временем вылезли из финансовой дыры, помаленьку на ноги встали. Прошли аттестацию, получили I категорию.

   Чо меня не совсем устраивает, так это узкая специализация молодых врачей. Нас выпускали специалистами широкого профиля – при необходимости могли заменить и детского врача, и хирурга, и ортодонта, и ортопеда... Теперь же на каждый вид деятельности нужна лицензия. Подобные запреты и ограничения всякого рода, в том числе – единиц трудоемкости, сильно затрудняют нашу работу.

   А вообще мнение у меня такое: стоматология должна отделиться от больницы, стать самостоятельным лечебным учреждением – подобно тому, как это сделали в центральной части города. Все к этому идет.

   ГЛАВНОЕ — ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ

   Уменя двое детей, сын и дочь. Сын способностями пошел в маму (она математик, отработала 20 лет программистом на ГРЦ), закончил Ленинградский институт точной механики и оптики, да так и остался там, в городе на Неве. А вот дочь Катя продолжила семейную традицию и стала врачом – терапевтом. Подозреваю, что в этом «виноват» не столько я, сколько бабушка – она всю жизнь проработала в Чуфарово (общий трудовой стаж 53 года), ушла на пенсию в 67 лет, и то потому, что мы уговорили. Катя рвалась в стоматологи, но я сумел ее отговорить: работа наша тяжелая, не для женщин. Хотя, конечно, более денежная – что скрывать?

   Ясчитаю, что врача всю жизнь воспитывают его пациенты. Вот зашел в кабинет человек, он еще не знает, какой ты специалист, но уже оценивает тебя по тому, как на него посмотрели, что сказали, каким тоном. Будь ты хоть трижды заслуженным, с замечательными руками и большим опытом, но если не сумеешь найти подход к пациенту, отвлечь его, успокоить, то сам же себе и навредишь: в следующий раз больной пойдет к менее опытному, но более человечному доктору. Так что, в первую очередь надо быть Человеком, а уж потом – хорошим специалистом. Впрочем, это касается любой профессии.

   ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ!

   — Увлечения?.. Есть, конечно. Главное – мой дом, который я строил своими руками (пригодились все приобретенные в молодости навыки): заново перекрыл, опалубил, провел воду и отопление, перестроил двор, поставил баньку, гараж...

   Кгда-то занимался фотографией, немного играл на гитаре... Люблю песни, старинные, русские, раздольные. С удовольствием читаю книги о войне, легкие детективы. Было время – охотился, сейчас не хочу. Видимо, с возрастом мы становимся сентиментальными.

   А вообще каждый возраст по-своему хорош. И я все время нахожусь в хорошем возрасте. Оптимист по натуре. Знаю: завтра будет лучше, чем вчера, поэтому не стоит отчаиваться. Мы жили, живем и жить будем!