К50-ЛЕТИЮ ОСВОЕНИЯ ЦЕЛИНЫ В ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ

   «В колхозном поле, как на поле боя,

   М мирную историю творим...»

   В 1954 г. февральско-мартовский пленум ЦК КПСС принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель».

   Вспоминания одного из бывших целинников, Семена Антоновича Никулина, мы предлагаем сегодня вашему вниманию.

   17 марта 1954 г. в 17 часов от перрона в Челябинске отошел поезд № 17 «Челябинск—Магнитогорск», увозивший молодых людей на освоение целины. Среди отъезжающих был 17-летний Семен Никулин, один из 17 комсомольцев ЧМЗ, пожелавших присоединиться к «великому почину».

   Псле окончания Чебаркульского ремесленного училища он работал слесарем на металлургическом заводе. На призыв партии откликнулся сразу: общее собрание комсомольской организации долго и придирчиво обсуждало кандидатуру Семена, но в конце концов постановило: дать комсомольцу Никулину путевку в «большую жизнь».

   Кпоездке готовился серьезно и основательно: в специально открытом для отъезжавших на целину магазине купил «моднячий» серый плащ, кепку «москвичка» с маленьким козырьком, сапоги «хромочи» из добротного дермантина. Взял также зимнюю шапку, чесанки и теплое полупальто. Вещи свернул тугим валиком и прикрутил к чемодану.

   Н привокзальной площади, как и полагается в таких случаях, состоялся торжественный митинг с пылкими речами и пламенными призывами. Паровоз дал прощальный гудок, и будущие «целинники» отбыли в «дальние края».

   Кждый отряд выходил на «своей» станции, их встречали – где с оркестром, где с гармошкой... Но на станции Анненск, где предстояло остаться Семену и его товарищам, было на удивление тихо и безлюдно, только дежурный по вокзалу зябко ежился на платформе от пронизывающего ветра, даже отдаленно не напоминающего весенний.

   Оряд комсомольцев ЧМЗ – 15 ребят и 2 девушки – простились с обитателями теплого состава, которые ехали дальше, и остались на станции, где их никто не ждал.

   Жлезнодорожники пришли на помощь растерявшейся было молодежи: сходили в поселок, пригнали два бортовых грузовика «ЗИС-5», загрузили приехавших и отвезли в поселковую библиотеку, где и скоротали ночь. Утром выяснилось: в пришедшей из Челябинска телеграмме была указана неверная дата прибытия комсомольского поезда. После обеда ребят повезли в Карталы, где им предстояло встать на военный и комсомольский учет. 25 километров в открытой бортовой машине по лютому холоду – это было их первое испытание на прочность. По дороге остановились, перекидали в кузов стог сена, зарылись в него, прижались друг к другу... Так и до-ехали до Карталов. А уж оттуда – опять на тех же грузовиках – отправилось в село Неплюевка. Именно там они должны были начать освоение целинных земель. Это было их второе испытание: 45 километров зараз одолеть не смогли, пришлось заезжать по пути в деревню Красный Яр и отогреваться на печках в деревенских избах.

   Тлько ночью прибыли к месту назначения. Несмотря на позднее время, сельчане не спали – собрались у сельсовета, жгли огромный костер и ждали гостей. Председатель колхоза Егор Матвеевич Басарыгин бодро приветствовал вконец закоченевших, но пытающихся изобразить улыбку на замерзших губах комсомольцев и отдал распоряжение колхозникам расселить молодежь по избам.

   Смен Никулин, два его закадычных дружка (Герт Минибаев и Толя Егоренко) и их подружка-гармошка попали в руки Агриппины Николаевны. Повела она их на край деревни. Домик маленький, на два окошка. Накормила, чем Бог послал, сказала:

   — Спать будете на печке!

   Н ребята не успели «освоить» лежанку – в окно постучали:

   — Тетка Агриппина, отпусти парней в клуб на гармошке поиграть!

   Чо тут поделаешь? Дело молодое; куда только девалась усталость – живенько собрались, гармошку – под мышку и в клуб.

   Седующий день был хозяйственно-организационным: выписали продукты в сельсовете (мясо – шутка ли! — по 10 копеек за килограмм), отнесли хозяйке, а она:

   — Дрова везите!

   Дли ребятам лошадь. А они и запрягать-то не умеют, городские – что с них взять? Сообща сообразили, как это делается, добрались до леса, срубили три здоровенные лесины. Привязали их к телеге, уселись сами и ну лошадь погонять! А она – ни с места. Что за напасть? Ехал мимо мужик:

   — Да что же вы удумали? Лошадь-то загубите! Чай, это вам не трактор, она столько не увезет!

   Пишлось лесины отвязывать, пилить и возить частями. Три рейса сделали – хозяйка довольна: есть чем топить.

   Псле обеда началось комплектование бригад. Определили друзей в прицепщики («плугари») и начали обучать – где, что и как крутить, чтобы регулировать глубину вспашки. Зарплату положили 140 рублей (и это после тысячи на заводе!). Но Семен не расстроился: не за деньгами ехали – за идеей. Не по годам практичный, Никулин привез с собой из Челябинска гаечные ключи, импортные инструменты, рабочий комбинезон и с энтузиазмом осваивал новое для себя дело под руководством опытного тракториста Петра Ивановича Вавилова.

   21 апреля, накануне дня рождения В. И. Ленина, комсомоль-ские бригады выехали на поля. Торжественно проложили первую борозду...

   Тк началась целинная жизнь. Работали в две смены, по 12 часов. Уставали сильно, но после работы, умывшись и переодевшись, дружно шагали в поселок – в кино, на танцы. А это – 27 километров!

   Д еще находили как-то время читать – им доставляли на поле журналы «Огонек». В одном из них нашел Семен Никулин стихотворение, которое помнит до сих пор – ведь под каждым его словом мог подписаться любой из комсомольцев-целинников.

   Приходилось вам весною снежною,

   Ятам был. Я это знаю сам.

   P.S. Трудовые подвиги целинников принесли свои плоды – страна получила дополнительно десятки миллиардов пудов хлеба, но кризис сельского хозяйства все-таки преодолен не был. Конечно, издержки на этом тернистом пути могли бы быть значительно меньшими, а результаты – гораздо большими. Но покорители целины тут ни при чем. Это уже претензии к политикам с их ошибками и просчетами, из которых надо уметь извлекать уроки даже через пять десятков лет.