Вяд ли найдешь в городе кого-то, кто не знает фамилию Ярошенко. Несколько раз на протяжении последних двух десятков лет приходил Юрий Васильевич «во власть». Был первым секретарем горкома партии, председателем горсовета, депутатом областного Законодательного собрания. Как правило, просто пребывание на таких постах гарантирует появление вокруг человека массы слухов и домыслов, небылиц и сплетен. Но тут – исключение из правил. Так и не смог припомнить, чтобы «такого» говорили о Ярошенко.

   ...Юрий Васильевич подошел минут за десять до начала работы, принес секретарю букетик цветов.

   Сндук, кровать и пара подушек

   — Откуда цветы?

   — Свои, из палисадника. Я ведь в Мелентьевке живу.

   — Коттедж построили?

   — Да нет, конечно. Достался в наследство от дяди. Бездетным был, ухаживали за ним. А потом переехали. Вот и живем уже четвертый год, порядок наводим, ремонтируем.

   — И что, круглый год?

   — Да. Сейчас вот газификация идет, тоже приготовился – печку уже сломал. А так зимой топили. Уголь, дрова.

   — Тяга к земле? Вы ведь, насколько знаю, родом из Ленинска?

   — Родился там. А родители отца жили в Смородинке, в то время там был сельхозкомбинат. Переехали туда в конце тридцатых годов из Кустанайской области. Время тогда неспокойное было, начались притеснения, их зажиточными посчитали. Так что вынуждены были сняться и перебраться сюда. Начинали с нуля.

   Дд воевал, в четырнадцатом получил ранение в Иране, инвалид третьей группы. Бабушка не работала, семерых воспитывала. Понятно, вся жизнь у них вокруг земли строилась.

   А отец окончил семь классов. Видимо, голова на месте была, взяли в структуру «Золотопродснаба», работал в Ленинске в системе продовольственного снабжения «Миассзолото».

   — А мама?

   — Не работала в то время. Родила брата, меня, а там и война...

   В42-м отца забрали на фронт, мне тогда было год и девять месяцев. Мать решила с нами перебраться к своим, в Карабаш. Ее отец тоже на фронт ушел, погиб под Ленин-градом. А на нашего похоронка пришла из-под Смоленска, в марте 43-го.

   Чрез шесть лет в Карабаше маму и похоронили, до этого полтора года болела. Бабушка тянула нас еще три года, а потом силы иссякли, обратилась к родителям отца, чтобы забрали нас к себе, в Смородинку.

   Тк и отправились в путешествие на лошади с нынешней Пионерки по Тыелгинской дороге через Андреевку, Коробковку.

   — Приданое, как говорится, было небогатым?

   — Какое там! Пара подушек, кровать да сундук с мамиными вещами на память.

   Дд был немногословным, так что как только я семь классов окончил, сразу перед выбором поставил: «Хочешь навоз бросать – бери вилы и в совхоз. Или – как дядьки». Младший брат отца тогда как раз техникум окончил, уже на автозаводе работал. Конечно, пример. Пошли сначала брат, а через год и я в автомеханический.

   — Ну и как город встретил?

   — Поражаюсь доброте людей того времени. Нас, пацанов (мне четырнадцать было, брату – шестнадцать), приютили на частных квартирах. Жил на Ремесленной, Нагорной, Трактовой. Пять рублей мы платили, еще столько же – техникум. Иногда прикидываю: сегодня вот так взяли бы чужих?..

   Н путь истинный

   — С работой осознанно определялись?

   — Так бы не сказал. На распределении увидел «почтовый ящик», говорю: «Туда!». Абсолютно никакого представления не имел, тем более – гриф «Секретно». В общем, оказался в Катав-Ивановске, на сегодняшнем приборостроительном заводе. Хотя отличную школу прошел в инструментальном цехе. Все изучил: и испытания штампов, и дефектацию пресс-форм, формы точного литья, художественного. Ремонт, восстановление... Интересная была работа. Оттуда через год и ушел на три с половиной года в армию.

   Ппал в радиотехнические войска ПВО на южную оконечность Сахалина. С трех сторон океан, впереди – Япония, 41 километр. Так что и теперь пою: «...А я бросаю камушки с крутого бережка далекого пролива Лаперуза».

   — А после армии кроме Миасса никуда не собирались?

   — Нет, конечно. Здесь же родина. Да и родственники все, брат уже в первом литейном на автозаводе работал. Сначала тоже хотел на УралАЗ – была тяга к машинам да и практику здесь проходил. Но дядя отсоветовал: «У нас рост будет очень медленный, все места заняты. Иди туда, где молодежь». Наставил на путь истинный, так и определилась судьба.

   Пшел на машзавод. Правда, про образование техникумовское по холодной обработке решил не говорить. В армии специализировался на электронике – был начальником радиостанции, радиотелеграфистом первого класса, поэтому и заявил сходу: «Я – радист!». Предложили идти на автоматику систем управления, но зарплата не устроила – 75 рублей. Пришлось рассказать, где работал. А тут как раз образовывался цех пресс-форм, туда и определили мастером. Худо-бедно, 90 рублей.

   Птихоньку и пошло-поехало: мастер, технолог, начальник техбюро. В 1969 году окончил институт. Кстати, и тут хотел было пойти на автоматику и телемеханику, но пришел поступать – все преподаватели знакомы по техникуму. Николай Андреевич Можайцев увидел: «А, Ярошенко! Это – технолог». Так и решилась судьба окончательно: инженер-механик.

   Дрос до начальника технологического отдела, а когда Попсуй ушел в Златоуст директором, стал начальником объекта № 3 – машзавода нынешнего.

   М говорили Горбачеву...

   — Интересно, не проскальзывали мысли насчет общественно-политической карьеры до того, как стали первым секретарем горкома?

   — Так это в какой-то мере насильственная акция перемещения была. Период технократии, технари пошли возглавлять партийные ряды. А тут посмотрели – руководитель, ситуацию знаю реально. Вообще, считаю тогдашнюю структуру КПСС управленческой надстройкой, потому и шли хозяйственники: Борисов, Швырев, Литовченко – это ведь все руководители предприятий.

   — Да и тогда люди с производства за редким исключением вполне адекватными были. По крайней мере чушь, как это сейчас бывает, не несли.

   — Отношения строились нормальные, дополняли друг друга. Вот я работал с Кадочниковым, и у нас было четкое распределение – подключался к пусковым объектам, когда были нужны «силовые приемы»... Взять строительство Атлянской поймы или когда Николай Дмитриевич Швырев занимался строительством троллейбусной трассы. Многое решалось только такими рычагами: «напрягали» автозавод на поставку труб для опор, на асфальтирование дорожного покрытия. А иначе как? Федерального финансирования не хватало, «просили» предприятия скинуться.

   — А не кажется, что у нас вполне был реален китайский путь?

   — В девяносто втором был в Китае и очень удивлялся, почему не идем их путем, а ломаем все. Участвовал тогда в переговорах на юге КНР. И когда мэр раскрепощенно вел диалог, секретарь горкома тихо сидел в сторонке, только наблюдал. Видимо, просто линию партии отслеживал.

   Иенно разделение функций партийного и хозяйственного руководства надо было сделать на 28-м съезде, как раз к этому призывали Горбачева. Я волею случая был делегатом, входил в комиссию по подготовке проектов решений. В упор говорили: «Михаил Сергеевич, надо отказаться от совмещения должностей президента и генерального секретаря. Ошибки, которые ты допускаешь в руководстве страной, пятном на партию ложатся, а мы не имеем возможности в открытую критиковать своего генсека». Считаю, только бесхребетная политика верхушки КПСС привела к тому, что мы получили.

   — Все, кто так или иначе был в свое время связан с КПСС, волей-неволей обращают внимание на то, во что превратилась ее преемница – КПРФ. Сразу видно, что люди далеко не те...

   — Это старый багаж. КПРФ да и «Единая Россия» идут по образу и подобию КПСС: кабинетный стиль руководства, критиканство. А где конкретная работа? С молодежью, по месту жительства... Надо же активизировать общество. Но заниматься этим, судя по всему, никому не хочется.

   А в принципе, если бы была дружная спайка власти и политических движений, то порядка было бы больше. Ведь одними административными методами сегодня мало чего добьешься, да и закон не позволяет. Бываем за рубежом, видим, что там порядок. Но ведь и законы жесткие!

   — Не одно поколение надо, наверное, вырастить, чтобы все изменить.

   — Но ведь и в условиях правящей партии выросло не одно поколение, а так и не смогли сильно повлиять на сознание людей. Понадобилось совсем немного времени, чтобы все рухнуло. То есть, каркас КПСС держался на определенном страхе, как видно.

   Втени?

   — Планировали занять кресло председателя в 2000 году, когда Григориади пошел на выборы мэра, а вы – в городской Совет?

   — И мысли такой не было. Тогда ведь работал в областном Законодательном собрании и заранее для себя решил, что на следующий срок в 3СО не пойду, если что, то только в горсовет.

   Н, а потом Владимир Стиллианович предложил подумать. Вот и согласился, поскольку друг друга понимали и понимаем, опыт есть. Правда, только на один период.

   — В теории все ясно и понятно насчет разделения властных функций. Но в масштабах такого города как наш все изначально обречены на работу в одной связке: и администрация, и горсовет...

   — У нас все просто. Есть во-прос – еду и решаю, при необходимости подключаю главу и движемся вперед. Люди сейчас пришли конструктивные, задачу решаем общую – чтобы в городе жилось легче.

   — Честно говоря, при работе с Григориади любой, как мне кажется, обречен быть у него в тени. В энергетике его переплюнуть весьма сложно.

   — Не может быть одинаковых людей. В нем именно зажигательность, моторность, неуемный характер привлекают. Меня же как раз и пригласил как более старшего, умудренного опытом. Иногда даже в качестве сдерживающего фактора работаю.

   — То есть, если утрировать, он должен за двоих бежать, а вы – сесть и подумать: туда ли вообще бежим?

   — И прийти, сказать. Надо отдать должное: воспринимает, слышит. Вот когда на месте руководителя «глухарь» – это тяжелая ситуация. Но не в нашем случае. Бывает, прихожу и говорю, что здесь неправильно пошли, надо менять решение. И он соглашается. Так что сочетание, считаю, продуктивное.

   Хтя для меня и не секрет, что от «доброжелателей» звучит, дескать, «карманный» председатель.

   — К этому философски относитесь?

   — Абсолютно спокойно. Выдержки хватает, опыт достаточен.

   — Испокон веков в городе несколько ревностные отношения между центром и севером...

   — ...И всегда старались держать баланс, чтобы их не обострять. Считаю, при нас размежевания ни в чем нет. Да и глава, обратите внимание, на этот счет ведет себя мудро: если асфальтируем левую часть на автозаводе, то обязательно сделаем и левую часть в машгородке. Если идет благоустройство от улицы Лихачева, то и от «Стрелы» до электромеханического техникума.

   Павда, сейчас старый город обижается – дескать, оставлен без внимания. А это же колыбель, в первую очередь именно он – юбиляр. Но сейчас глава дал добро на предложения, которые сделал по нашей просьбе Сергей Суханов: обустройство площади Труда, ремонт так называемого Шадринского моста, благоустройство сквера. Помогает и Василий Суханов: заасфальтировал возле бывшего техникума и 14-й школы, аптеку строит. В общем, опять общими усилиями все делаем.

   Тк что правильно сказали, что нет между нами какой-то грани да и быть не может. Хотя можно было упереться, заявить, что наше дело – законодательная база, тарифы. Но на деле же все по-другому. Надо проблемы решать!

   Нрмально живем

   — Юрий Васильевич, если вернуться к началу разговора, то как вообще из квартиры в дом решили переехать? Жена не возражала?

   — Так у нас и хозяйство всегда было. 35 лет сад держали, в 26 лет я садоводом стал. Так что к земле тяга была, а тут – вот она. И сам люблю заниматься, и жена. Вечером придешь, проветришься хоть немного.

   — Люди, наверное, в воображении хоромы нарисуют...

   — Да обычный дом постройки начала пятидесятых. Кирпичный, оштукатуренный.

   Нсколько знаю, никто не нажил состояния, работая на федеральном государственном предприятии. Зарплата – умеренная, о каких-то дополнительных доходах и речь не заходила. Нормально жили и живем.

   — Коль уж о деньгах речь зашла, то для вас они что?

   — Трудно сказать. Особо не почитаю. Зарплату исправно жене отдаю, копейки никогда не делим – отношения очень демократичные. Если надо мне сколько-то, говорю. Тем более что дети выросли, самостоятельные.

   — И чем занимаются?

   — Старший Андрей – программист в «Металлоцентре», у младшего Игоря своя небольшая фирма, внедряет бухгалтерские программы. Трое внуков.

   — И на предприятии, и потом – вы далеко не на последних ролях. Жена никогда недовольство не выражала: «Другие вон как живут, а ты...»?

   — Да что вы! Она у меня человек очень скромный. Работала экономистом, на пенсию ушла с ГРЦ. Никогда никаких разногласий не было. Единственная претензия: у других мужья рано с работы приходят.

   — До нее всякие домыслы не доходят?

   — Да так, если только сами мельком в разговоре коснемся. Это в первое время, когда был в руководстве города, воспринимала болезненно.

   Тперь к тому же в большей степени с соседями общается. А те видят, как я работаю, да и возле дома порядок стараюсь наводить. Видят, во сколько возвращаюсь. Так что вопросов не возникает.