Ко мы и откуда, где наши корни? Чьи лица глядят на нас из семейных альбомов? Чем жили, что ценили наши предки? Далеко не всякий может ответить на эти вопросы. Тем приятней встретить человека, хранящего в памяти семейные предания. Такую встречу принесла редакционная почта. Прочитав письмо жительницы старого города Н. М. Богомоловой (так она представилась), мы поехали знакомиться с автором. Оказалось, что Надежда Михайловна 35 лет проработала в школе № 8, преподавала русский язык и литературу, 14 лет была завучем. Интересуется своей родословной, историей родного города. Уверены, читатели получат удовольствие от знакомства с эпизодами из жизни ее предков, с великолепными уральскими словечками. И многие вспомнят что-то свое... Поделитесь! Чтобы распеваемое молодыми «Я теряю корни...» осталось лишь красивой песней, а не сутью бытия.

   Хчу рассказать о своих предках, первых переселенцах из Пензенской губернии в Миасс.

   Мя бабушка Екатерина Аристарховна Волкова (в девичестве Пермякова) много интересного рассказывала о своем детстве. В семье было больше 20 человек. Обедать садились не все сразу: сначала мужики, потом ребята, а там уж бабы. Часто ее дед Андрей говорил своим снохам, когда они от лука плакали: «Не горек лук, горька чужая сторона». Он молодым парнем, еще крепостным крестьянином, был пригнан на Урал, в Мияс.

   Бабушка рассказывала:

   — Наш-то завод Мияс золотом славился, рассыпное было и самородное. В те поры, в старину, каждый сам по себе шибко старался золото мыть, так и прозывались эти люди «старатели». Знамо дело, которые семьями – по целу летечку с ранней весны до белых комаров в лесу, в горах, бывало, робили, золото искали, мыли. Всюё-то неделюшку гремят тарантайками, песок возят да промывают его, ну а на воскресенье домой, в завод, баню топить, запасы еды взять.

   Злото мыли, а с голодухи волком выли. Не всегда и не всякому золото-то давалось. Знамо дело, загодя никто не знал, что его ждет. Одному чуть повезет – избу подновит, домишко справит, хозяйство поправит, из землянки семью выведет. Другой все с себя спустит, изробится, обуя нет, вся одёжа — рям на ряму за рям потяну, а золото-то стороной идет.

   Ттенька спервоначалу плохо жили — дети малые, помочники плохие. Так, с хлеба на квас перебивались. Свои пашни, сенокосы имели (сейчас там автозавод и машгородок). Жили хозяйством.

   Онако повезло раз тятеньке. В понедельник только отворили ворота, чтоб ехать золото мыть, курица взлетела, как на рожон на дугу лошади села и запела петухом. Тятенька (Аристарх Андреевич Пермяков) с горя отрубил курице голову. Что ожидает его? Какое несчастье – горе? Поехали все же. Мамынька (Евдокия Львовна) завыла. Страсть как боялась плохого. Однако в ту неделю тятенька с братом своим Иваном намыли самородок. На это золото поставили они по дому. Баские дома, двухэтажные на шесть окон. Жизнь немножко поправилась.

   Исейчас эти два дома стоят рядом в старом городе на Трактовой улице, ближе к пруду.

   Мя бабушка из того дома замуж вышла, а там жил потом брат бабушки Никита Аристархович Пермяков, мастер на все руки. Он из дерева сделал часы, они точно показывали время. Я сама их видела еще после войны в 1946 году. Сама бабушка Екатерина Аристарховна не умела читать и не могла даже по часам определить время, зато была знахарка хорошая. Лечила травами, заговорами от свинки, испуга, сотрясения мозга, правила (массажировала) женщин, принимала роды...

   Е муж, мой дедушка, Данила Михайлович Волков был грамотным. У меня есть листочек из тетради, где он записал имена своих детей, даты их рождения и смерти. Детей было 13. До взрослых дожило только трое. Мой папа Волков Михаил Даниилович, инвалид I мировой войны, был хорошим портным, умер он в 1977 году. Его брат Василий погиб сорокалетним в Карелии в 1942 году, сестра Евдокия умерла в 1915 году в 23 года. Остальные умерли во младенчестве.

   Цнились в семье моих предков трудолюбие, честность, доброе отношение к людям. Самым плохим словом у них было «худославник», особенно это относилось к мужчинам. По их понятиям, постыдным было говорить о другом человеке что-то плохое, несправедливое. «Худославник» – так они называли сплетника.