ОВеликой Отечественной написано огромное количество книг. Изданы мемуары военных, партизан, тружеников тыла. Однако воспоминаний тех, кого мы называем «дети войны», совсем немного. Миронов один из них. В 1941-м ему было четыре года, но он хорошо помнит немецкую оккупацию, может быть из-за того, что в юности вел дневники.

   Сгодня Борис Петрович автор пяти книг. Его воспоминания о войне отображены в повести «Скобаренок». Произведение неоднократно публиковали разные издательства. Напечатать «Скобаренка» пожелало даже солидное «Терра», которое включило его в число 100 лучших произведений о войне. К сожалению, планам не суждено было сбыться, так как читательский спрос на военную литературу резко упал, и издательство расторгло контракт. Но Борис Миронов не теряет оптимизма, недавно издал новую книгу.

   Вйну маленький Боря встретил в родном селе Алтун Псковской области. Отца забрали на фронт, и мальчик остался с мамой Елизаветой, дедом и бабушкой. Фашисты захватили Псковщину внезапно. В село вошли уже в июне 41-го.

   Вдеревне разместились тыловые подразделения.

   – Снабжение у немцев, – вспоминает Миронов, – было на высоте.

   Борька лазил по немецкой свалке, где валялись вполне нормальные фонарики, значки. Выкидывали даже продукты. Например, мальчик впервые попробовал тогда плавленый сыр.

   Сми захватчики мирным населением не занимались. Для этого была создана местная администрация, в которую вошли «шкурники» – так в народе называли бывших комсомольских активистов.

   Лди они были пакостные. Директор сельской школы, возглавлявший учебное заведение не один год, за любую провинность порол учеников розгами, ставил на горох. Когда несколько школьников пришли к нему с листовками, написанными от руки, сдал их эсэсовцам: по почерку определил авторов – девчонок и мальчишек. Их арестовали и увезли навсегда. За это партизаны заочно приговорили предателя к смерти. Расстрелял немецкого пособника двоюродный брат Бориса – в упор из пистолета ТТ.

   Нжно сказать, что семья Мироновых жила в хозяйственных постройках бывшего имения князя Львова. В главном особняке разместились немецкие пехотинцы. Как ни странно, они сами боялись эсэсовцев. В 1942-м, когда партизанское движение набрало силу, в деревне постоянно останавливались каратели.

   – Немцы прятались от них, – рассказывает Борис Петрович. – Эсэсовцы понаедут, солдаты бегут в хаты к жителям, выглядывают из-за занавесок.

   Вдимо, эти опасения имели под собой основания. Однажды маленький Боря стал свидетелем жестокости фашистов. Каратели, которые проезжали по деревне на мотоциклах, расстреляли двух девушек просто за то, что те испугались и побежали от них.

   – Если бы не удирали, не убили, – вздыхает Миронов. – А так, показались подозрительными.

   А еще жители очень боялись власовцев, которые ничем не отличались от эсэсовцев. Однажды они зашли в село. А старая бабка, которая жила на окраине, возьми и брякни, мол, чем во власовцы идти, лучше бы Родину защищали. Старушку расстреляли тут же.

   – Но были среди немцев и порядочные люди, – рассказывает Борис Петрович. – Моя мама, женщина сверх меры бойкая, однажды в шутку спросила у эсэсовца (который говорил по-русски и часто появлялся в селе), почему у немецких сапог такие широкие голенища. Тот пояснил, что за голенищами удобно носить гранаты.

   – А я думала, потому, что когда вы будете драпать от наших, такие сапоги легче сбрасывать на ходу, – ответила она.

   Нмец замолчал и вышел. На другой день он пришел и сказал: «Лиза, разве можно так с СС разговаривать? Я же должен был тебя тут же расстрелять… Так что впредь будь умней».

   В1943-м семья Мироновых подалась в леса. Убежали как-то внезапно. Каратели пришли в деревню и стали спрашивать, где родственники партизан Ковренковых живут. Деревенские тут же сообразили, кого ищут, и передали, чтоб убегали. Дед с бабкой ушли огородами, ведя на поводке корову, Елизавета Дмитриевна с Борей спрятались в конюшне. Через час тетя увела их к себе в дом. Потом сельчане рассказали, что сено в конюшне солдаты искололи штыками.

   Ктати, «местные» немцы, которые давно расквартировались в деревне, поступили в этой ситуации очень порядочно, просив передать: «Если Мироновы появятся, пусть не уходят, ждут. В 8 вечера опять за ними придем».

   Чрез год Псковщину освободили. Отступая, немцы сжигали все деревни на своем пути. Сожгли и Алтун, а львовский особняк взорвали. Дедушка сильно простудился, когда всем селом в конце марта несколько дней жили в лесу, дожидаясь ухода немцев, и умер через два дня после освобождения. Через несколько месяцев Борю и Елизавету Дмитриевну отыскал отец. Оказывается, он работал на оборонном заводе в далеком Миассе. Призванный в армию, на фронт Петр Александрович (а он с 1939 по 1940 год участвовал в Финской кампании) так и не попал – отправили на Урал поднимать промышленность. До 1951-го семья Мироновых проживала в Миассе. Окончательно Борис Петрович обосновался в нашем городе только через 10 лет.

   P. S. Борис Петрович смахивает слезу, вспоминая те времена.

   – Люди всегда были людьми, – утверждает он. – Об этом не говорят, но и среди немцев были обычные граждане, которые не хотели воевать и убивать. Сегодня Борис Миронов на пенсии. Супругу давно похоронил. Живет в трехкомнатной квартире вместе с дочкой и внуками. А еще с ними – 13 породистых кошек. Что удивительно, особого запаха не чувствуется.

   – Потому что следим. Соседи не жалуются. А это мой личный кабинет, – писатель показывает маленькую комнату с компьютером на столе. – Именно здесь и творю. Кстати, в Миассе я живу ни много ни мало 58 лет. Город очень люблю. Однако в душе есть заветный уголок для моей дорогой Псковщины. Нынче собираюсь проведать родные пенаты.