Тк считают писатель Владимир Якушев и художник Михаил Ларичев

   Уренник

   Пидавило Хомутова перед Новым годом с деньгами – потому и подался в Центр досуга. Когда-то в студенчестве, да и после еще несколько раз неплохо дедморозил. Довольно упитанная дамочка, выслушав его порыв, сообщила:

   – Поздновато пришли. «Жирные» денежные куски – рестораны, кафе, санатории – давно разобрали. Остались психбольница, вендиспансер, детские сады. Берите «Улыбку», там отпрыски солидных родителей – киллеров, воров в законе.

   Уидав перекошенную физиономию Хомутова, сказала:

   – Вам-то какая разница – главное оплата достойная.

   – Давайте «Улыбку», – согласился Хомутов. – Все же неподалеку от моего дома.

   Зведующая, пожелав удачи, сунула сценарий и направила к костюмерше. Та выдала задрипанный костюм, который больше к лицу Карабасу Барабасу, нежели Деду Морозу. Его Хомутову надлежало привести в порядок. Хомутову стало интересно: чем нынешние «демократичные» девчонки и мальчишки отличаются от тех «застойных», с которыми он когда-то имел дело, и как с ними найти общий язык.

    И вот наступил долгожданный день.

    В центре украшенного зала, как королева бала, нарядная крутая елка. Чувствуется твердая спонсорская рука – чего только не сделаешь ради родного чада! Долгожданное новогоднее представление в полном разгаре. Дурачатся под хохот и детский визг артисты чудом уцелевшего от пожара и реформ драмкружка «Факел». Наконец, слегка пошатываясь (выпили для смелости со Снегурочкой по сто грамм водочки), перед собравшимися предстают во всей красе главные персонажи праздника.

   Н хилый хомутовский мешок (стоящее и ценное давно перекочевало в сумки массовиков-затейников, когда они гримировались и костюмировались) тут же кладет глаз и подобие миноискателя мальчуган в манишке, очень напоминающей бронежилет, и принимается прощупывать его содержимое на предмет нахождения в нем взрывного устройства. Все в порядке – Дедушка вне подозрений. Как и подобает, Хомутов начинает водить хоровод под заезженные мелодии неслабо надравшегося баяниста. Затем решает организовать творческий конкурс и смотр лучших новогодних костюмов...

   – Ну, а это кто такой? По всему видать – ковбой? – проявляет Хомутов поэтический дар.

   – Ты, старикан, в натуре взбрендил! – слышится в ответ от пятилетнего деточки. – Киллер я! – и в сторону Хомутова для убедительности направляется очень похожий, а может и настоящий, одолженный у отца на время утренника, пистолет с глушителем. Хомутов шандарахается от страха на пол. Но через минуту поднимается: работать надо в любых условиях – за все уплачено.

   Скем только не пришлось ему столкнуться лицом к лицу на том утреннике! Тут тебе и Терминатор, и вампиры, и террористы под Бен Ладана, а один очкарик без маскарадного костюма гордо сообщил, что он хакер. Некоторых малолетних подопечных внимательно оберегают шкафообразные, бритые наголо телохранители. А вот и следующий «сказочный» персонаж:

   – Ну, а это, судя по всему, конечно же, многими любимая и обожаемая валютная прости... – пытается Хомутов угадать и тут же, не договорив, получает ощутимый пинок под зад от Снегурочки, отчего продолжает в ином обороте: –

   ... тут, кто у нас?

   – Золушка, Даша, я, – лопочет нежданно размалеванное существо. «Боже. Наконец-то, среди всей «чернушной» компании нашелся положительный типаж».

   – Какое красивое платье! Кто тебе его сшил? – радуется Хомутов несказанно.

   – Бабушка, – Золушка оборачивается и тычет в упитанную особу преклонных лет.

   – Ай да бабушка, рукодельница! А какой подарок для меня приготовила Дашенька? Может песенку споет или станцует...

   Злушка отрицательно мотает головой.

   – Так дело не пойдет, – картинно сердится и начинает угрожающе потрясать над ней быстро сварганенным из черенка лопаты и обмотанным дождем посохом Хомутов. – Замочу!.. То есть заморожу!

   – Хорошо, я прочитаю стихотворение, – соглашается несговорчивая Золушка и декламирует «У Лукоморья дуб зеленый»... Раздаются жидкие аплодисменты.

   – Молодец! Какое желание есть у Даши? Дедушка все может: хочешь, елочку зажгу?

   – Это слишком просто, – хмурит умно брови Золушка. – Вот ты намеревался меня заморозить, а не мог бы, если уж такой могущественный, заморозить, скажем, цены на мороженое, конфеты, игрушки...

   – Продукты питания, – шепчет сзади бабушка Золушки, - газ, электричество, коммунальные услуги. Повысить пенсии и льготы старикам…

   – Понизить цену на водочку, – доносится чей-то страждущий осипший голос. Со всех сторон вдруг на голову Хомутова, будто на голову депутата и губернатора в одном лице, сыплются пожелания и наказы взрослых и детей – только успевай, поворачивайся.

    Хомутов ошарашен и растерян, такого хода по сценарию не предусмотрено. Чешет взмокший лоб, нервно теребит бороду, тяжело вздыхает и разводит руками:

    – Такое исполнить, друзья мои, я не в силах. И вместе с внучкой, годящейся ему в бабушки, они бодренько направляются зажигать елку. Веселье продолжается...

   Кндидатура

   Птрухину уже под пятьдесят, а он по-прежнему любит дедморозить. До сих пор благодарит тот день и председателя профкома.

   А дело было так. Как-то сразу после обеда к ним в цех завернул председатель профкома Сергей Семеныч. Побеседовал немного с токарями о житье–бытье, заглянул в раздевалку, душевую, затем подошел к Петрухину. Взял только что сработанную им деталь, понянчил ее с минуту на ладони и очень внимательно осмотрел молодого токаря с головы до ног, словно закройщик или кинорежиссер какой.

   – По какому, Евгений, разряду работаешь? – поинтересовался профлидер.

   – По третьему, – взглянул тот ему в глаза с нескрываемой надеждой.

   – Не густо, – председатель свел брови к переносице. – В твои годы некоторые уже с пятым. Но дело поправимое, – обнадежил профорг и, не сказав больше ни слова, удалился.

   «Странный у нас с председателем разговор состоялся, незавершенный какой-то явно», – подумал тогда Петрухин.

   Было известно, что профсоюзный лидер учится заочно в институте на журналиста, ищет для очерка положительные персонажи из числа молодых рабочих – в пример другим, нерадивым.

   Н следующий день поползли слухи, что Петрухин попал на острие председательского пера и скоро станет знаменитым, как Алла Пугачева или Владислав Третьяк.

   Н третий день после пространного разговора с профоргом к Петрухину спешно подошел Валерка Хохряков, работавший за соседним станком, и хлопнул коллегу по плечу:

   – Сейчас, Женька, встретил председателя профкома, просил, чтобы ты к нему срочно поднялся. Может, хочет очерк тебе прочитать, посоветоваться, что-нибудь уточнить. Помни: первый автограф – мне.Как непосредственный свидетель становления твоей популярности, имею полное право.

   – Дела… – только и произнес тихо Петрухин, почесал затылок и двинул свои стопы в сторону профкома. Подумал: «Вдруг действительно очерк, чем я хуже других? План даю, в качестве моих деталей председатель убедился самолично, общественной работой занимаюсь, внешность вполне фотогеничная… Хорошо бы в центральные СМИ попасть. Тогда четвертый, а может и пятый разряд в кармане. А самое главное, Светка Паршина прочитает обо мне и сразу даст Сеньке отворот-поворот. Подумаешь, спортсмен-разрядник…»

   – Здравствуй, Евгений, – председатель встал из-за стола и пожал приветливо руку молодого токаря. – Как работается, настроение как?

   – Нормально все, – улыбнулся Петрухин сдержанно, ожидая продолжения.

   – Тогда примеряй! – и хозяин кабинета кивком головы указал куда-то в угол. Взгляд Петрухина с нескрываемым интересом последовал в указанном направлении и вскоре уперся в костюм… Деда Мороза, который висел на металлической вешалке. «Хорошенький очерк получается», – только и подумал про себя Петрухин и перевел растерянный и вопросительный взгляд на профорга.

   Тт спокойно пояснил:

   – Ты, Евгений, самая подходящая кандидатура. И голос, как у Левитана, и рост что надо, да и все остальное. Я просмотрел многих кандидатов – остановил выбор на тебе. Какая честь для тебя, чувствуешь! Короче, будешь Дедом Морозом на заводском вечере, – председатель похлопал опешившего и на время потерявшего дар речи Петрухина.

    – Не буду, – выдавил тот из себя. Я никогда не дедморозил, даже на утренниках детских, а тут на заводском вечере.

   – Ничего, научишься, еще и понравится, будешь потом деньги этим ремеслом зарабатывать. Сценарий имеется.Времени, чтобы его выучить, достаточно. Если что – я буду на подхвате в качестве суфлера. Костюм единственный, сшит как специально на тебя, и вечер срывать я тебе не позволю, и не позволит это твоя комсомольская совесть, – председатель сделал небольшую паузу. – Да, кстати, – прищурился он лукаво, – снегурочкой будет Светлана Паршина, к которой, насколько мне известно, ты неравнодушен. Чем не повод сблизиться! Она тоже поначалу упиралась, но когда я ей сказал, что Дедом Морозом будешь ты, согласилась.

   – Точно согласилась? – встрепенулся Петрухин.

   – Точно, – кивнул головой профорг.

   ИПетрухин сдался… Что было с ними дальше, это уже отдельная история.

   Беглец

   Был я когда-то актером народного театра. Досталась роль милиционера. А в ДК единственный костюм, который на мне сидел как на корове седло. До новогодней премьеры оставалось два дня, наша костюмерша в буквальном смысле зашивалась, пришлось костюм взять домой. Жена подделала. Стою в спальне перед зеркалом, любуюсь: «Красавец! Прирожденный ментяра». Супруга на кухне хозяйничает. Вдруг звонок в дверь. Ей ближе.

   Сышу отчетливо диалог жены и незнакомца. Хриплый мужской голос:

   – Хозяйка, свининки к новогоднему столу не желаем? Одна мякоть!

   – Почем?

   – Сколько не жалко.

   – Сколько здесь?

   – Не меньше трех кило.

   – Четыреста рублей устроит?

   – Вполне.

   – Дорогой, – кричит благоверная. – У тебя, кажется, сто рублей должны быть? У меня не хватает.

   «Вот нюх! – думаю про себя. – Коломбо отдыхает». Приходится с сожалением распрощаться с заначкой, которая бы пригодилась после новогодних мероприятий поправить здоровье. Выхожу в прихожую прямо в форме, бросаю придирчивый взгляд на незнакомца.

   – Посмотрим, что это за мясцо, и каково его происхождение, – говорю, почти по роли.

   Ичто же наблюдаю? Лицо торговца вдруг несуразно вытягивается, нижняя челюсть отвисает, глаза навыкате. Глупее выражения не придумаешь. Рванул «благодетель» на себя входную дверь и был таков, а на полу прихожей, будто новогодняя гуманитарная помощь, сумка с мясом.

   Жна, всплеснув удивленно руками:

   – Что это с ним?!

   – Знает кошка, чье мясо… – говорю. – Краденное оно, сто процентов.

   – И что теперь с ним делать?!

   – Все как положено, будем составлять протокол!..

   Нвогодний серпантин

   Пимета

   Ели в магазинах очередь выстраивается в «ёлочку» – значит скоро Новый год!

   Еки-приколки

   Рботники одного из дышащих на ладан Отчебичинского химкомбината решили поправить свое финансовое положение путем выпуска искусственных елок. Тут, кстати, подоспел и Указ городских властей, ограничивающий вырубки хвойных красавиц. Новогодняя продукция у химиков получилась на загляденье – колючие королевы, словно бы только что из лесу вестимые. Пушистые, пахучие…и, что характерно, как и настоящие, они через две недели дружно осыпаются.