Рдакторами не рождаются. Если бы год назад кто-нибудь сказал о том, что скоро мне придется нести ответственность не только за себя, но и за каждого сотрудника редакции, — посмеялся бы тому человеку в лицо. Хорошо быть рядовым журналистом: собрал факты, написал материал, сдал его и гуляй себе.

   Рдактор — другое дело. Когда-то, во время работы на телевидении, глядя на испещренный записями ежедневник своего редактора Михаила Тютева, думал иной раз: «Ну что туда можно записывать?» И вот уже в этом году, во время разговора с Михаилом, я признался ему в своих давних «грешных» мыслях и в том, что прозрел: «Миша, теперь я понял, кто такой редактор, теперь мне тоже не хватает места в ежедневнике».

    В ежедневнике не хватает места, в течение дня — времени. Прекрасно помню, как в первые месяцы настоящая работа у нас с Сергеем Лихачевым (в то время — заместителем редактора) начиналась после шести вечера. Суматошный редакционный день заканчивался, и только тогда появлялось время на обдумывание: туда ли мы идем и в какой точке пространства находимся.

   Скаждым месяцем подобные посиделки проходили все реже, но отделаться от мысли, а что у нас выйдет через номер, два или три, по-прежнему не удается. Газетное производство — тот же конвейер. «Собрал» одну газету, облегченно вздохнул и тут же начал думать о следующей. Не подвезены детали, то есть не написаны и не сданы тексты — впору бить в набат.

   Итак изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц. «Ну, как тебе здесь?» — спрашивали меня неоднократно в течение всего года. Каждый раз не знал, что и ответить. Не знал, потому что не думал над этим. Все как-то некогда было. Хотя в этом, наверное, и заключается ответ. Может ли быть плохо там, где дни летят ураганом?

   Нстроение — вообще штука переменчивая. Сегодня хочется уединиться, а наутро уже скучно без споров с Дмитрием Федечкиным (даром, что оба козероги?), без очередной порции официоза от Константина Недопекина, без новых идей Любови Яржемской… Без команды, которая складывалась последние девять месяцев.

    От 20 до 25 — таков возраст большинства корреспондентов «Уральского автомобиля». «Ветераны» журналистского цеха только-только перемахнули за 30… Это — несомненный «плюс» газеты. Не может журналист в 25 писать, как в 35, а в 35 — как в 45, и так далее… Это и ни хорошо и ни плохо, это просто факт.

   …Прошло уже лет семь, а память до сих пор хранит фрагменты текста одного из собственных телевизионных репортажей. Ситуация трагикомичная. Ехал зимой водитель «Урала» от форелевого хозяйства в сторону города, решил срезать путь и проехать по озеру, тургоякский лед не выдержал, машина ушла под воду, водитель успел выскочить. И вот картина: с десяток мужиков огромными шестами пытаются «нащупать» автомобиль на дне. Последний кадр сюжета: один из «спасателей» становится на краю льда на колени и, приложив ко лбу руку, пристально всматривается в воду. Последняя фраза сюжета: «Урал» в тот день так и не клевал». Пришло бы сейчас такое на ум? Сильно сомневаюсь.

   Хтя рядом с дерзкими (в хорошем смысле), не признающими авторитетов, острыми на язычок молодыми коллегами поневоле начинаешь думать: «А не тряхнуть ли стариной?» Благо, что далеко еще не стар. Да, не все у нас получается одинаково хорошо, и подшивки, как лет пятнадцать назад, в поисках нужной газеты у нас читатели не потрошат. Но, по мне, уж лучше располагать голодными до побед акулами пера, чем пресыщенными славой звездами.

   Солько таких примеров в спорте: индивидуально игроки все сильные, а вместе у них ничего не получается. Вчера им рукоплескали трибуны, а сегодня они всего добились, и выходят на игру с потухшими глазами. У «Уральского автомобиля» образца 2002 года глаза, слава Богу, еще не потухли. Есть все предпосылки к тому, чтобы стать чем-то большим, чем обычная многотиражка. По крайней мере, такое мощное предприятие, как автомобильный завод, достойно того, чтобы иметь газету солидного уровня.

   А что до легкости стиля и, кое-где, нарочито ироничного подхода к действительности… Лучше, чем барон Мюнхгаузен из известного фильма по пьесе Григория Горина, не скажешь: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица». На этом и стоим.